Шрифт:
Благодаря вмешательству Брыся, бомба взорвалась раньше времени, а потому Император остался цел и невредим. Он вышел из кареты, чтобы узнать, есть ли пострадавшие. На снегу корчился от боли мальчик-рассыльный и неподвижно лежал казак из царской охраны…
Тревога за жизнь Александра не исчезала, и Брысь, напрягая последние силы, выполз из-под дверцы. Он был, возможно, единственным, кто увидел, как миловидная девушка вдруг взмахнула белым кружевным платочком, а один из подоспевших к месту трагедии мужчин что-то швырнул прямо под ноги Государю!
Брысь совершил невероятной длины прыжок, но опоздал и второму взрыву помешать не смог… Император Александр упал на мостовую, и она окрасилась в багряный цвет…
Смертельно раненного Царя бережно положили в сани и увезли в Зимний дворец… Злоумышленников арестовали… И вскоре на опустевшей набережной осталось лишь маленькое, никем не замеченное тельце, из-под которого расползалась алая лужица. Спустя несколько минут его нашел пушистый эрмик, не успевший принять участие в бурных событиях.
Уткнувшись мордочкой в еще теплую шерстку отважного друга, Рыжий поливал его слезами, пока не почувствовал под пушистой щекой слабый прерывистый стук – биение храброго сердца…
Глава двенадцатая.
Друзья познаются в беде
Рыжий утер слезы – пришла его очередь совершить подвиг!
Несмотря на выдвинутую лохматым эрмиком теорию зависимости кошачьего ума от длины шерсти, мысль у него получилась дельная – попробовать вернуть друга во времени – вдруг там, откуда он появился, смогут исцелить храбреца?!
Когда Брысь впервые поведал, сколько всяких событий произошло с того момента, как от удара копытом он упал в трубу, и до того, как ему бросили спасительную веревку, Рыжий усомнился в правдивости рассказа, особенно в той части, где говорилось о его собственном перемещении на полвека назад. Но история пестрила такими красочными подробностями, что не поверить простодушный мышелов просто не мог! С тех пор расспрашивать путешественника о его приключениях стало любимым занятием Рыжего в свободные от сопровождения Государя часы.
Вот только как дотащить тяжелораненого до той самой трубы, через которую он прибыл из будущего? Хорошо хоть они припрятали веревку в своем подвальном закутке, но в одиночку все равно не справиться!
И Рыжий помчался за помощью на Малую Садовую улицу, потому что дворцовые сослуживцы, сидевшие на мышиной диете, были не такими упитанными и выносливыми, как его приятель, дополняющий рацион творогом и сыром.
Тимофей (так незатейливо звали недавнего соратника), гордый своим героическим участием в деле спасения Императора, как раз восстанавливал жирами и белками пошатнувшиеся силы организма, пользуясь тем, что новые хозяева ушли, второпях даже не заперев лавку. Печальные вести огорчили, и он сразу согласился помочь, хотя не очень понял задумку Рыжего. Можно сказать, совсем не понял! Дворцовый мышелов нес какую-то околесицу про перемещение во времени – наверное, сильно переволновался из-за друга!
Увидев красную лужицу, растекающуюся вокруг «руководителя операции» и тут же подмерзающую на снегу, Тимофей скептически покачал головой, а его пышные усы уныло обвисли.
– Ты уверен, что он живой?
Рыжий снова прижался пушистым ухом к груди поверженного товарища.
– Тук -… -тук-… -… -тук, – прерывающимся шепотом отозвалось сердце смельчака.
Жизнь в нем угасала, и друзья, по очереди прихватывая Брыся за шкирку, поволокли его к Дворцу, недоумевая, почему путь, который обычно пробегался за пару минут, в этот раз оказался таким бесконечно длинным!
Наконец они осторожно положили тяжелую ношу возле вентиляционной трубы, и Рыжий кинулся в подвал за веревкой. Вернулся он с помощником – коричневым с черными полосками и белым пятнышком над носом среднешерстным котом. Тот представился Базиликом, уверяя, что экзотическую кличку получил во время плавания на яхте Великого Князя Константина Николаевича, адмирала флота и родного брата Александра Второго.
Пока Тимофей и Базилик поддерживали почти бездыханное тело, Рыжий схватил один конец веревки зубами и «спеленал» друга, несколько раз обернувшись вокруг, а опытный «моряк» закрепил все морским узлом.
Потом они совместными усилиями опустили Брыся в зияющее чернотой отверстие, а следом, на всякий случай простившись с Тимофеем и Базиликом, так и не постигшими смысла спасательной операции, прыгнул Рыжий. Он очень надеялся, что за прошедший год метки, оставленные его боевым товарищем, не выветрились.
Тащить раненого на веревке было удобнее, чем за шкирку, к тому же помогали гладкие железные стенки, поэтому продвигался Рыжий быстрее, чем на поверхности. Время от времени он останавливался, чтобы услышать слабенькое сердцебиение героя.