– Фигня, – отмахнулся он, не в силах стереть с лица глупой счастливой улыбки. – Картошку горячую из костра таскал.

– Картошку, значит, – хмыкнула она. – Ясно…

Она протянула руку и провела ладонью по колючему ежику волос на его голове:

– А ты обещал, что волосы отрастут.

– Твои тоже куда-то делись. – Он запустил пальцы в короткие асимметричные пряди на ее голове.

– Тебе не нравятся мои волосы? – подняла брови Рита.

– Мне больше нравилось, когда они были, – заметил он.

Она дернула плечами:

– Вообще, знаешь, многое изменилось… Не только волосы…

– Я знаю, – тихо отозвался он.

Она встала с кровати. На ее худую спину с выступающими острыми позвонками было почти больно смотреть. Рита прошла через комнату, нашла на полу сумку, вытащила пачку сигарет. Прикурила, а затем перебросила пачку ему. Несколько минут они молча курили, стряхивая пепел в какую-то гипсовую чашку, которую Рита пристроила у Марата на животе.

– Я тебя люблю, – сказала вдруг Рита, быстро взглянув ему в глаза.

И он снова повторил:

– Я знаю, Маруся.

Под утро в замке заворочался ключ. Рита, до сих пор передвигавшаяся по квартире нагишом, лениво натянула длинную, доходившую ей до середины бедер футболку. Марат, бродивший по чужому дому в одних армейских штанах, потянулся за рубашкой. Незнакомый голос из прихожей крикнул:

– Гретхен, ты не спишь? Это прекрасно, потому что я жажду твоей крови. Ну и ночь ты мне устроила. Этот ублюдок…

В комнату вошел белобрысый парень, смазливый, как девчонка, и оторопело уставился на Марата и Риту.

– А это еще кто? – вопросил он.

Марат чуть нахмурился, машинально сжимая кулаки. Он до сих пор еще так и не понял, что за отношения связывают его любимую девушку и хозяина этой странной квартиры, и на всякий случай был готов к драке. Но дальше произошло что-то странное. Рита шагнула к вошедшему, со значением заглянула ему в глаза и напряженным голосом проговорила:

– Это… прекрасный принц из Задрищенска. Левка, ты понимаешь?..

Он несколько секунд смотрел на нее, потом помотал головой и недовольно протянул:

– Э-э нет, мать, даже не думай! Я на сегодня покончил с благотворительностью на твой счет.

– Ну Левочка! – просительно и в то же время настойчиво сказала Рита. – Пожалуйста!

– Ишь ты! Пожа-а-луйста! – недоверчиво усмехнулся хозяин квартиры, как будто услышать это слово из уст Риты была невиданная редкость. – Ладно, черт с тобой, золотая рыбка. Ну-ка скажи, кто из твоих многочисленных знакомых самый щедрый, деликатный и понимающий?

– Ты, Левочка, ты! – заверила Рита. – А теперь проваливай!

Лева обернулся к Марату, развел руками и протянул:

– Ну, рад был познакомиться или вроде того. Счастливо!

А потом он исчез из квартиры так же внезапно, как и появился.

Утро вползало в окно, окрашивая мягким золотистым светом стены комнаты. Белые мраморные головы так и таращились из всех углов пустыми глазницами.

У Риты под глазами залегли темные тени от бессонной ночи, а губы слегка припухли и раскраснелись. Она была так красива сейчас – мягкая, полусонная, теплая. Хотелось прижать ее к себе крепко-крепко и, затаив дыхание, ждать, когда она уснет на его груди, а потом бояться пошевелиться, чтобы не потревожить ее сон.

Но Марат не мог справиться с мучающими его мыслями, подозрениями. Кому еще она так нежно улыбалась в эти долгие два года? Кто дотрагивался до этого чистого лба, целовал эти причудливо вырезанные губы? И он снова и снова задавал дурацкие вопросы, чувствуя, как сам, собственными руками строит стену между ними.

– Так я не понял, этот Левка, он что, педик? – спрашивал он, сам морщась от своего напряженного язвительного тона.

– Ну да, я потому тебе и сказала, что это все неважно, – устало кивала она. – Он мне… ну как подружка, понимаешь?

– Тьфу. – Марат гадливо сплюнул. – Отличные у тебя тут друзья. Педики, кривляки-однокурсники, порноактеры…

– А раньше у меня в друзьях были просто сливки общества, – раздраженно отозвалась она. – Тупоголовый Банан, думающий только о том, чем бы еще закинуться, Аниська, готовый удавиться за копейку, еще…

– Леха погиб, – оборвал ее Марат.

Она сжала губы:

– Да, я слышала. Прости…

– Может, и про меня вспомнишь? Я тоже был твоим… другом, – с горечью выговорил он. – Может, я тоже теперь тебе по статусу не подхожу?