Рита изо всех сил вцепилась пальцами в железную решетку.

– Саня! – заорала она. – Саня, что происходит?

Но ее ушлый подельник уже спешил к выходу, на бегу крикнув Рите:

– Прости, Марго! Ничего личного.

– Суки! – задыхаясь, выплюнула она.

За спиной уже грохотали шаги оправившегося от удара охранника. Рита слышала, как он вопил в рацию:

– У черного выхода. Задержать!

Сквозь решетку ей видно было, как в заднюю дверь влетели двое охранников, преграждая путь бегущим. Одного из них Санек успел вырубить, второй же схватил Лену. Та забилась в его руках, отчаянно вопя:

– Саня! Саня!

И тогда Зуб, бывший уже у дверей, резко развернулся, выхватил из-под куртки пистолет и дважды выстрелил, уложив на месте и охранника, и Лену, которой тот попытался прикрыться, как живым щитом. Охранник тяжело сполз по стене, Лена же, лишенная опоры, рухнула на пол как подкошенная. Глаза ее закатились, по форменной белой блузке расползалось кровавое пятно. Саня помедлил с секунду, скользнув равнодушным взглядом по распростертой на полу бывшей марухе, и вслед за Зубом выскочил на улицу.

А больше ничего увидеть Рита не успела, потому что ее схватили сзади, развернули, со всей силы приложив затылком о железную дверь, и она потеряла сознание.

Ее вытолкнули из машины прямо в чавкнувшую под ногами грязь. Она не удержалась на ногах и упала на колени. Голова кружилась и надсадно болела. Губы стянуло коркой запекшейся крови. Прохладный ночной воздух с силой врывался в горло, обжигал легкие.

– Поднимайся, сука! – прошипел над ухом Дюбель.

Теперь Рита знала, как он выглядел. Именно этот пузатый коротышка с до смешного крупным для его маленького лица орлиным носом истерически орал на нее в своем кабинете, хлестал по щекам, пытаясь добиться от нее, куда сбежали ее подельники, а затем с садистским любопытством следил маленькими глазками-изюминами, как Риту избивали его охранники. Сначала она пыталась отбиваться, сопротивляться. Но двое здоровенных мужиков, один из которых к тому же был распален тем, что наглая девка отбилась от него в коридоре, разумеется, были сильнее. Рита понимала, что они не особенно стараются, что могли бы при желании сделать ей куда больнее, искалечить, даже убить. Значит, пока не получили такого приказа.

В конце концов она совершенно отупела от боли и почти уже ничего не чувствовала. Равнодушно думала о том, как могла оказаться такой дурой, поверить Саньку, так убедительно игравшему перед ней простоватого лопуха. Теперь ясно было, что кинуть ее Санек и Лена замыслили с самого начала. Она нужна была им только как разработчик операции, мозг, который учтет все детали и создаст подробный план. В тот же момент, как план сработал, она становилась ненужной обузой, лишним ртом, с которым придется делиться кушем. Лена не учла лишь того, что и ее Санек кинет тоже. Рите, можно сказать, еще повезло оказаться козлом отпущения, а не словить пулю в коридоре.

Через некоторое время Дюбелю, видно, надоело это развлечение, он брезгливо процедил сквозь зубы:

– Ладно, хорош мне тут кабинет пачкать. Тащите эту соску в машину, поедем прокатимся.

Так Рита и оказалась в этом незнакомом месте, избитая, измученная, стоящая содранными коленями в грязи.

– Я кому сказал, встань! – брызгал слюной Дюбель.

Рита тяжело поднялась на ноги, покачнулась, но удержала равновесие, бросив своему мучителю:

– Что орешь? Не в лесу.

– Ошибаешься, тварь, как раз таки в лесу! – осклабился Дюбель.

Рита подняла голову и убедилась, что он прав. Прямо за обочиной, у которой они остановились, начинался лес. Кроны деревьев мрачно чернели в темноте. Лишь белые стволы берез ярко выделялись из общей темной массы.

Двое уже знакомых ей охранников, подхватив ее под руки, потащили куда-то за деревья. По лицу хлестнула сырая еловая ветка. Впрочем, ушли они недалеко, с просеки, где охранники выпустили ее, свет фар машины был еще виден сквозь стволы деревьев. То ли место это было такое уж глухое, то ли Дюбель был достаточно влиятельным человеком, чтобы не бояться случайных свидетелей.

Рита заметила, как босс задержался у машины, доставая что-то из багажника, а затем двинулся за ними. Выйдя на просеку, он швырнул к Ритиным ногам лопату и бросил сквозь зубы:

– Копай!

– Что? – оторопело уставилась она на него. – Клад искать будем?

– Поговори мне еще, тварь! – рявкнул Дюбель. – Могилу себе копай, сука. Думаешь, кто-то из нас станет ради такой падали руки марать?

Рита незаметно повела головой в сторону, прищурившись, окинула взглядом окрестности, оценивая, сможет ли, внезапно рванувшись вперед, добежать до дороги и позвать на помощь прежде, чем ей выстрелят в спину.

– Даже не думай, мразь! – услышала она голос одного из охранников.

Обернувшись, Рита увидела направленное на нее дуло. Значит, побег отпадал. Ну, что ж…

Рита с силой ухватилась за черенок лопаты и вонзила ее в податливую сырую землю. Ей отчего-то было совсем не страшно. Может быть, боль оглушила ее, а может быть, все происходящее казалось слишком уж нереальным, каким-то дешевым боевиком. Лопата входила в землю, взрывая тяжелые мокрые комки.

«Какая нелепая получилась жизнь. Пустая, никому не нужная. Хотела быть с Маратом, уехать к нему на юг Франции… Хотела писать книжки… Жить ярко и весело… Ничего не вышло. Ну, разве что кроме последнего. Ярко, весело, но недолго. Маму жалко… Совсем одна останется. Ладно, Розенфельд за ней присмотрит. Марат… Марат никогда не узнает, не найдет… Губы горячие и руки в ожогах. Марат…»