Средневековая историография откровенно занималась выдумыванием жизнеописаний никогда не живших святых и описанием якобы совершённых ими чудес. Роль первых генераторов виртуальной картины прошлого выпала на долю гуманистов. Отмечу универсализм их виртуальных в своей исторической части познаний: почти каждый быстро узнавал все выдумки о прошлом, уже сочинённые его предшественниками и современниками. Это приводило к тому, что практически каждый гуманист понимал другого с полуслова (даже если не был согласен с его выводами) и успешно продолжал играть свою роль в написании Большой Книги Фэнтази под названием ИСТОРИЯ.

Постепенно красивые выдумки превращались в исторические догмы, расширявшиеся по принятым всеми правилам исторической игры. Эти фальшивые догмы, в том числе и растянутая, порой в дюжину раз, хронология, и по сей день играют в традиционной историографии роль грамматики для генерации «открытий». Только те тексты, в том числе и вновь придуманные, которые этой грамматике соответствуют, признаются истинными. Исправление виртуальной исторической картины изнутри традиционной историографии совершенно невозможно. Только отказавшись от этой неверной грамматики, можно создать реалистичную модель прошлого.

У нас с вами и в самом деле было далёкое прошлое, но то прошлое, о котором рассказывают на уроках в школе или вузе, было выдумано историками. Вот почему современная историография не является наукой о прошлом (и вообще наукой). Она – жанр литературы. Знаменитый немецкий историк Теодор Моммзен не только получил Нобелевскую премию по литературе, но и прямо заявлял о том, что история это часть филологии. Но после практического прекращения хронологических исследований в XX веке – отдельные исключения лишь подтверждают это правило – даже такое определение устарело. Сравнение истории с филологией льстит ей: на деле ныне история – подраздел одного из литературных жанров, фэнтези. Различие между историками и любителями Толкиена на самом деле не велико: историки знают – или, по крайней мере, могли бы знать – о положении дел с источниками, но для них, как и для читателей Толкиена, фантастичность текстов не играет большой роли.

Рис. Автор книги произносит доклад в Историческом салоне г. Карлсруэ в 2002 году, сидя в кресле председателя студенческой корпорации студентов металлургии и материаловедения «Хютте». Перед ним две книги: «История изобретений» и «История китайской книги». В последней историки дали волю своей сказочной фантазии и приписали изобретение книгопечатания при помощи подвижных литер китайцу, жившему за два-три столетия до Гутенберга. И это при том, что до самого конца XIX века в Китае книги печатали только с резных деревянных досок. Как осуществлялся средневековый ручной набор при наличии в китайском языке десятков тысяч «букв»? (Фото Вальтера Дуброннера.)

Ненаучный, идеологический, политизированный и религиозный характер истории я попытался проанализировать в книге «История под знаком вопроса». Характерные для истории черты в какой-то мере будут исследоваться и в этой книге и, в частности, в этой первой её части. Дело в том, что хотя ненаучный характер истории и ясен сегодня довольно широкому кругу образованных людей, в руках у историков остаётся мощнейшее оружие в борьбе за выживание собственной касты: промывание мозгов населению с самого раннего детского возраста.

Человечество долго боролось за отделение церкви от государства. Сегодня в просвещённых обществах преобладает точка зрения, что религия – дело частное. Каждый волен верить и веровать во что ему угодно. Сомнение в истинности религиозных догм перестало рассматриваться как преступление, как то было на протяжении веков. Глумиться над религией во многих странах запрещено законами о богохульстве. Но преподавание единой религиозной доктрины в школах уже не соответствует современному мышлению, по крайней мере в странах западной цивилизации.

В то же время, чисто религиозная, по сути догматическая картина прошлого, основанная, как и многие религии, на мифах, легендах, суевериях, вере в чудеса и т.п., продолжает быть обязательным предметом обучения в школах всего мира. А вбитое в детстве «знание» практически не поддаётся ни разумному анализу, ни логической критике, ни даже малейшему сомнению. На том и держится до сих пор – несмотря на столетия обоснованной и серьёзной критики, в которой участвовали выдающиеся умы человечества – так называемая традиционная история.