Рис. 2-11. Не ручаюсь за подлинность изображения (при сеансе не присутствовал), но в российской Вики (версии Википедии) приведен этот красочный портрет Скалигера. Подозреваю, что он создан современным компьютером. Но не в этом, собственно, дело. А в том, что Скалигер, живи он сегодня, весело бы смотрел на то, как историки рьяно защищают ТИ, никак ее не обосновывая. Он, небось, не относился к своим писаниям с их звериной серьезностью. Скорее с присущей романским романсье легкостью. И вообще, он немножко пошутил над историей, а она все приняла всерьез, а потом надулась и разразилась хронологией, которую и защищает зубами и когтями от любых посягательств критиканов и скептиков, с извращенной настойчивостью требующих обоснований и пояснений.

Рис. 2-12. Корабль бездельников и тунеядцев по дороге в сказочную страну с молочными реками и кисельными берегами. Только не заставляйте нас работать и чего-то там исправлять или улучшать! Мы хотим сытно есть и легко жить. Средневековая аллегория, никакого отношения к историкам не имеющая. Любые параллели являются случайными и у автора нет ни малейшего поползновения сравнивать здесь историков с изображенными на картине шутами гороховыми.

Рис. 2-13. А кто этот симпатичный мужчина? Представитель интеллигенции народов Севера? Полярник поневоле из числа челюскинцев? Или казахский акын в молодости? Постарайтесь угадать. Может быть, вам поможет ссылка на альбом портретов, откуда заимствован этот: «T"urk B"uy"ukleri» (Великие турки), опубликован не ранее 1973 г. Куплен в Анкаре. Во всяком случае поразительное сходство с оригиналом служит хорошей иллюстрацией достоверности всего, что нам рассказывают историки о далеком прошлом. Ведь сумели же нарисовать так похоже самого Атиллу, жившего якобы в 395-453 гг. н.э. Значит, знают!

Вообще-то эту часть книги следовало назвать «Мое неприятие истории» или – еще точнее – «Мое неприятие традиционной истории». Но жанр выбора заголовка имеет свои законы, и я позволил себе остановиться на промежуточном, чуть более кратком, хотя и звучащем достаточно радикально, варианте. В конце концов, неприятие истории – феномен массовый, и мое личное неприятие может лишь служить примером того, что испытывали многие критически настроенные читатели исторических опусов во все времена и что они испытывают сегодня. Наконец, не хочу скрывать своего намерения склонить, по крайней мере, некоторых из моих читателей к отрицательному отношению к истории в ее каноническом варианте, то есть мало обоснованной академической версии всемирной истории.

Почему же я боюсь, что мой призыв к неприятию истории будет воспринят как слишком радикальный? В основном из-за того, что многие мои читатели все еще находятся в плену смешения понятий «история» и «прошлое» и могут воспринять мой заголовок как намерение отрицать прошлое. Такого намерения у меня нет: прошлое нельзя отрицать с точки зрения его анализа, чем я и занимаюсь (хотя и можно отрицать в плане моральных оценок, что, однако, не является предметом настоящего исследования). Для меня история – это наша модель прошлого, и единственное, что я призываю не принимать – это та модель прошлого, которая тоталитарно овладела сознанием человечества и которую нам внушают с детства как некую непреложную истину.

Мое неприятие традиционной версии истории – это неприятие человека, долго пытавшегося понять, на чем основана названная каноническая версия истории, с потрясающими воображение деталями и с огромной хронологической точностью повествующая нам о временах, якобы отделенных от современности тысячами лет, но зато нередко пасующая при рассказе о событиях и людях, живших якобы в течение нескольких последних столетий. Чем ближе к нам во времени очередной персонаж рассказа о якобы действительном прошлом, тем чаще он начинается со слов «о жизни Имярек нам почти ничего не известно». Этот неестественный парадокс свидетельствует о выдуманности древней истории.

Мне понадобилась почти вся моя не такая уж и короткая жизнь, чтобы прийти к четкому пониманию того, что история - та, что нам вбивалась в головы в школе и которую мы почти ежедневно видим на экранах кино и телевизора, которую нам иллюстрируют бесчисленные музеи и выставки, о которой пишутся все новые и новые книги для массового читателя, имеет мало общего с действительным прошлым человечества. Во всяком случае, гораздо меньше, чем с творческой активностью пишущих на исторические темы более или менее образованных людей, чем с их фантазиями и усвоенными ими как занимательные литературными сюжетами. В некоторых случаях историю писали (и пишут) по заказу, но еще чаще ее сочинение велось (и ведется) талантливыми или желающими прослыть таковыми людьми, чувствующими призвание вписаться в уже сочиненную бесчисленными авторами панорамную картину выдуманного (виртуального) якобы – прошлого.

Тяга к получению признания как писатель (или как писатель-историк), желание внести свою, пусть скромную, долю в дело квази-реконструкции неизвестного нам прошлого, порой и финансовые соображения, из поколения в поколение ведут по пергаменту и бумаге перо писательской братии, искренне уверенной в полезности своего творческого труда. Удачные, отвечающие потребностям читательской аудитории творения на исторические темы порой в состоянии обеспечить их автору прожиточный минимум, в весьма редких случаях – даже и некое приближение к прожиточному максимуму (если таковой в принципе существует). Но и те, кого литературная деятельность исторического толка не в состоянии пока прокормить, продолжают заниматься своим увлекательным писательским трудом в надежде на успех в будущем.