Затем «Тойота» выдала очередной не свойственный ей финт в виде отказа тормозов. Я едва не влетел на бордюр. В последний момент система пришла в норму и тормоза заработали. Но сработав, они неожиданно перестарались, и колеса, не замечая никаких вспомогательных систем, резко застопорились. И снова визг.

– Смотри, Жень, машина-то подхватила идиотизм, которым пропитаны последние несколько часов этого дня.

– А может, поискать более рациональное объяснение?

– А ну-ка, блесни интеллектом Эйнштейн. Я ни разу не видел, чтобы новый автомобиль так себя вел.

– Под землей мощные электрогенераторы и всевозможная военная электроника. А бортовые системы твоей машины требуют равномерной электромагнитной среды.

– Предупредил бы. Могли бы пешочком.

Я кивнул в сторону других машин:

– А те, когда сюда въезжают, тоже начинают сходить с ума? Почему бы не перенести парковку?

– Странная штука, но после двух-трех раз уже нет. Оказывается современная электроника помимо своей чувствительности, умеет еще и приспосабливаться к условиям. Почти как живой организм. У наших ученых это вызвало восторг. Недавно это стало научным открытием, на которое, правда, как и на сотни других современных открытий, не обратили внимания.

Перед тем как выйти Жека сказал:

– Пора приступать к делу. Последнее, что я хочу сказать перед тем, как всё начнется, - он проникновенно посмотрел на меня. – Ты не имеешь морального права на отказ.

– И всё же, если таковой последует?

Жека улыбнулся:

– Тогда ты разочаруешь меня. Впрочем, не только меня.

3

Происходящие события принуждали к волнению за свое персональное будущее. Потенциально, если Женя говорит правду и меня ждет какая-то там миссия, мне многое придется потерять. Двадцать шесть лет, энергия, амбиции, куча планов. Я рассчитывал жить как обычный человек и разве что в детстве мечтал стать супергероем. Короче говоря, не знаю, за какие заслуги мне эти спонтанные поездки на военные объекты и басни о конце света.

Особенно обидно, что финансовая независимость, грозящая вместе со всей остальной моей жизнью вылететь в трубу, далась мне долгими семью годами. Мой негласный премиум статус, опыт и умение я достигал слезами и нервами, был на грани полного банкротства. А что ждет теперь? Как бы то ни было в историю о конце света я верить отказываюсь. Много веков подряд человечество обрекало себя на уничтожение, почему это должно случиться именно сейчас? Когда я весь такой хороший и успешный вступил в жизнь.

Я знаю, есть агентства, организовывающие различные розыгрыши. Видимо, Жека воспользовался услугами, решив зачем-то устроить мне эмоциональную встряску. Но за шутки, как и за злодеяния нужно отвечать. И лучше бы сейчас все и выяснилось, иначе зачинщику отвечать придется сполна.

Над забором, с пущенной поверху колючей проволокой, нависали еловые ветки. Женя уверенно вел вдоль армейских темно-зеленых ангаров. Прочие здания здесь все как одно – приземистые. Нам попадались люди в форме, ни на ком не было знаков отличия. Лишь два не то генерала, не то полковника при виде нас взяли под козырек. С наблюдательных вышек за нашим перемещением приглядывали часовые. Я старался на них не смотреть, меня пугали их автоматы, которые они держали хоть и дулами вниз, но в предельной готовности.

– Должно быть, у тебя высокое звание, раз мы свободно гуляем по военному объекту, а перед тобой берут под козырек, - сказал я.

– Звание не причем, в сегодняшней армии это уже условность, все решает уровень допуска, а вот он у меня действительно высокий. А вообще есть настолько высокие уровни, что сам министр обороны будет брать под козырек.

Осталось непонятным, как «уровень допуска» распознается визуально? Генерал или иной высший армейский чин заметен сразу, блестит как на параде, а у Жеки летние брюки да рубаха. Непонятно.

Приблизившись к очередному ангару, он достал всю ту же пластиковую карту и поднес к считывающему устройству электронного замка. Тяжелые двери, шумя компрессорами, проворно раздвинулись. Создалось ощущение, что это не просто ворота, а бронированный шлюз, которому по зубам прямое попадание даже какой-нибудь ракеты.

Внутри встретило слабое освещение. В ангаре нет ничего кроме четырёх прямоугольных блоков стоящих посередине. Они подсвечивались единственной продолговатой лампой. В блоках двери характерные лифтовым. Судя по разной ширине, здесь три грузовых и один пассажирский.

– Идентификационный номер 00456, - сказал Жека, обращаясь к неизвестному. – Со мной человек классификации «V».

– Ты это кому?

Жека кивнул куда-то вверх.

– Там в темноте, под потолком, камера. Сообщил дежурному кто и куда.

Кабина помчалась вниз, я это почувствовал по характерному провалу внутри.

– Почему ты назвал меня человеком классификации «V»?

– Для удобства.

Я не поверил.

– Для какого еще удобства?! Скажи, что это значит!