Это все верно.

Стас и сам себе уже говорил. Пока полицию ждал. Пока названивал Ивану. Пока дожидался… давал показания… говорил с Иваном…

– Твой друг, – Людочка подула на белые руки.

А ведь продрогла до костей.

Упрямая женщина.

И тут же стало страшно. Что, если тот, кто избавился от Настасьи, доберется и до нее? Он ведь предупреждал. И теперь порезанная куртка вовсе не гляделась происшествием пусть пугающим, но в целом безобидным.

С этого человека, кем бы он ни был, станется изрезать и лицо.

Или по горлу полоснуть.

А Иван скажет, что Людочка сама виновата, что профессия у нее такая, располагающая к конфликтам, что пациенты не особо благодарны за помощь врачебную. И вообще, если подумать, то сама виновата, нечего шляться в темное время по переулкам.

– Мой, чтоб его, бывший друг считает, что Настасья самоубилась.

– Она не была похожа на самоубийцу, – заметила Людмила. – Да и способ странный… под машину бросаются не так уж часто. Ненадежно это, высока вероятность остаться живым, но искалеченным. Вены вот режут. Таблетки глотают. Уксус пьют… премерзкое, кстати, дело… с крыши опять же или с моста… но под колеса…

Стас кивнул.

Не было самоубийства. Настасья явно шла на встречу… с кем?

С кем-то, кому она позвонила…

– Если принять за аксиому, что она действительно подслушивала тот наш разговор… – Людмила говорила спокойно, и Стас поймал себя на мысли, что сам звук ее голоса действует на него умиротворяюще. – Тогда получается следующее. Она знала что-то о смерти Егора, что держала при себе… возможно, не считала важным, а может, по иной какой-то причине… главное, что наше появление и разговор заставил Настасью переосмыслить все, что она знала… и прийти к каким-то выводам… к каким?

– Она поняла, что не было самоубийства… точнее, что мы не готовы в него поверить. Более того, явно собираемся копать дальше.

– Именно… и у нее было что продать нам. Или не нам… она позвонила человеку, который…

– Замешан?

– Определенно. И пригрозила ему, что расскажет нам, если не получит денег… – Людмила встрепенулась, – Стас, напомни, пожалуйста, в его мастерской что-нибудь находили? Не в Мишкиной, а в…

– Героин.

– Героин… а парень был чист, если верить отцу…

– Ты же не верила?

– Я сомневалась, – уточнила Людочка, и глаза под нелепою челкой ее блеснули. – Если предположить ненадолго, что Егор и вправду пытался завязать. И сидел дома… а в городе его сопровождала повсюду матушка, то возникает закономерный вопрос, где он доставал дозу. И вот если снова предположить, что был в доме человек, который потихоньку… помогал парню.

– Помогал? – Стас хмыкнул. – Какая ей выгода?

– Пока не знаю, но… кроме Егора, у них детей нет, верно…

– Наследство?

Людочка кивнула.

– Егор Станиславович ведь упоминал, что она – племянница его жены, так? Не самое близкое родство, но при отсутствии других наследников… квартира в городе, да и деньги, полагаю, имеются.

Стас, подумав, согласился.

– А еще он говорил, что у Настасьи есть дочь, – медленно продолжила Людмила. – И если так, то… быть может, она знает, чем занималась матушка. И кому она могла звонить… еще кое-что…

Она вытащила из кармана нелепой своей куртейки мятый квадрат.

– Там их много было, – оправдываясь, произнесла Людочка. – И я подумала, что… все равно ведь никто не станет с ними возиться, а нам…

Стас взял фотографию осторожно, опасаясь, что стоит прикоснуться к бумаге, и та рассыплется. Не рассыпалась. Холодной была. Чуть влажноватой. С отпечатком чужого ботинка и рваным углом, но все-таки… все-таки сделанный явно на скорую руку, снимок завораживал.

Синие пятна.

Красные.

Желтые и белые. И в первое мгновенье Стас подумал, что ничего-то, помимо пятен, и нет, но затем они непостижимым образом сложились в полотно.

Изломанное поле иного мира. И демон, такой знакомый, проклятый демон, который лежит… он повержен? Скорее уж сам утомлен войной. Вот и решил отдохнуть столетие-другое. Он не спит, хотя и пребывает в полудреме, но все одно смотрит на Стаса сквозь длинные ресницы. От взгляда этого становится не по себе.

Стас с трудом удержался, чтобы не отшвырнуть снимок.

– Впечатляет, правда? – тихо спросила Людочка. – Он был талантлив. Как и Михаил… я не знаю о том, третьем, но у Егора и вправду могло бы получиться.