Тихон уже успел сделать разворот на сто восемьдесят градусов и только попробовал поймать в прицел замыкающего «яка», как оба чужака ушли в пике и пошли вдоль передовой.

Бензин у Тихона был уже на исходе, из боеприпасов остались только патроны к пулеметам, и потому преследовать чужие самолеты он не стал, вираж заложил.

Впереди был виден самолет Федора. Он дымил, но огня не было. В воздухе самолет держался неустойчиво, но летел. Видимо, тяжело было Федору им управлять, хвостовое оперение было сильно повреждено. Лишь бы до аэродрома дотянул…

Тихон снова нажал кнопку на передач:

– Парни, пропустите на посадку триста третьего, он дымит.

Федор долетел до аэродрома, дал на посадке «козла», но не скапотировал. За ним сели и все остальные.

Едва зарулив на стоянку, Тихон побежал к самолету Федора и вскочил на крыло:

– Жив?

Федор был бледен, но с сиденья поднялся сам и сам выбрался на крыло. Тихон помог ему расстегнуть лямки парашютной подвесной системы.

К истребителю уже неслась пожарная машина, однако дымиться истребитель перестал сам.

Смотреть на самолет было страшно: дыры от попадания снарядов, пробоины от пуль, причем почти везде – на крыльях, фюзеляже; от хвостового оперения, особенно вертикального руля – жалкие лохмотья. Как только Федор долетел?

К самолету быстрым шагом уже подходил комэск:

– Доложите, что произошло! – а сам не отводил взгляда от самолета.

Тихон все ему рассказал: как пара «яков» с незнакомыми номерами на бортах пристроилась к ним, как летели вместе с ними несколько минут, как над передовой незнакомые самолеты неожиданно открыли огонь.

– Может, по ошибке за немцев приняли? – высказался Федор.

– Да что же они, слепые? Тип самолета не опознали, звезд на крыльях не увидели? – чуть не выкрикнул Тихон.

– Странное происшествие, никогда о подобном не слышал. Номера запомнили?

– У одного – пятьсот четырнадцать, точно! – возбужденно сказал Федор.

– Надо в штаб полка доложить, и «особисту». Может, в дивизии слышали? – раздумывал комэск.

– Я думаю, номера ничего нам не дадут. Если это немцы, они могут каждый день другие рисовать.

– Пошли со мной, – приказал комэск.

В штабе докладу удивились. Пока для вызванного «особиста» Тихон и Федор писали рапорты, начштаба позвонил в дивизию.

– Сказали – ждать, – положил он трубку. – Попробуют по номеру узнать, какому полку принадлежит самолет.

На трофейной технике – танках, самоходках, не говоря уж о пушках и автомашинах, – воевали обе стороны. Наши – от нехватки своей техники, особенно в 1941–1942 годах. А немцы – потому что наши пушки, танки «Т-34» и «КВ» были лучше их T-III и T-IV. Но чтобы на наших самолетах летать – такого еще не было, «мессер» почти до конца войны превосходил наши истребители. «Фокке-Вульф-190», вышедший в середине войны, хоть и был вооружен лучше «худого», но тяжелее. И наши «лавочкины» воевали с ним на равных.

Битых полчаса они спорили и высказывали различные предположения, что это были за самолеты. А потом раздался звонок из дивизии. Оказалось, самолет с таким номером существовал и находился в ремонте, когда немцы три месяца назад тот аэродром захватили. Видимо, они завершили ремонт и решили воспользоваться захваченной техникой. И тактика уже понятна: подобраться к нашим вплотную, никто не обеспокоится. А потом – огонь из всех стволов – и к себе, на аэродром.

– Вот суки, хитро придумали! – не сдержал Федор эмоций.

– По почерку видно – пилоты опытные, – кивнул Тихон.

– Машина Лапшина несколько дней, а то и неделю в ремонте будет, – сказал начальник штаба. – Вот что, комэск… У тебя кто из летчиков поопытнее?

– Старший сержант Кузнецов.

– Образуем временную пару Кузнецов – Федоров. Кто из них ведущим будет, определишь сам. На все задания их в боевом строю ставить замыкающими, ведь, судя по всему, фашистские летчики именно на последние самолеты нападают. После обстрела у наших – растерянность от неожиданности, а эти твари уйти успевают! Приказываю: сбить к чертовой матери, иначе они нас гробить будут!

– Так точно!

И «особист» ничем помочь не может. Полеты – это не его епархия, тем более полеты немецких летчиков. Хотя предположение он высказал:

– Не наши ли предатели? Скажем, из тех, что были сбиты над оккупированной территорией?

– А вот собьем и узнаем, – криво усмехнулся начштаба. – И где аэродром их – тоже… Тогда отштурмуем по полной, осиное гнездо уничтожить надо! Все свободны!

Пилоты козырнули и вышли.

Комэск закурил:

– Не верю, что предатели, немцы это! Ну не мог наш, советский летчик в спину своим стрелять! – бросил он зло.