– Ты чего? – наконец выдавила из себя.

– Нет, нет, ничего, – Виктор, казалось, стряхнул оцепенение.

Возможно, его детство было далеко не таким радостным, как наше? Но копаться в этом и выяснять подробности я не стала.

В доме оказалось всего две спальни, поэтому мужчинам пришлось разделить одну на двоих. Мне же они галантно уступили самый шикарный «номер».

Проснулась я первой и сразу же отправилась на море. Соленая вода отлично держала мое тело – раскинув руки, лежала я на волнах, жмурясь от яркого солнца, которое, несмотря на раннее утро, вело себя очень активно.

В тот момент не существовало ничего и никого, кроме меня, моря и небесного светила. Чувствуя себя даже не песчинкой, а микробом в этой огромной вселенной, я в то же время ощущала себя ее частью, что придавало мне определенную уверенность в завтрашнем дне. Казалось, сама природа питает меня своей силой.

Полная оптимизма и веры в светлое будущее вернулась я в хижину. Здесь меня уже ждал аппетитный завтрак, приготовленный Виктором. Мы решили не беспокоить Павла, который, по-видимому, не относился к «жаворонкам», и приступили к трапезе без него.

Парень подал простые, хотя и не лишенные определенной изысканности, яства. Виктор нашел в шкафу формочки для яичницы, и теперь я уплетала глазунью в виде сердца. Апельсиновый фреш, свежесваренный кофе, булочки, масло и ветчина – на столе нашлось все для того, чтобы окончательно почувствовать себя счастливой.

Особенно меня поразила сервировка. Складывалось ощущение, что парень вырос в семье аристократов. Лично мне и в голову бы не пришло использовать специальные кольца для салфеток. Впрочем, как и сами тканевые салфетки. По мне, так и бумажные полотенца вполне соответствовали случаю. И где он только отыскал все это?

– Слушай, ты всегда так тщательно подходишь к оформлению стола? – прожевав кусок яичницы, поинтересовалась я.

Виктор засмеялся:

– Если есть возможность, то да. Наша жизнь, я считаю, складывается из таких вот мелочей, и очень важно не только то, что ты ешь, но и как это делаешь. Эстетическая составляющая процесса приема пищи ничуть не менее важна, чем качество последней.

– Надо же, никогда об этом не задумывалась, – произнесла я абсолютно искренне.

– Это потому, что ты типичное дитя современного общества. Общества, где всевозможные суррогаты давно заменили оригиналы. Общества, где в бумажных стаканчиках тебе предлагают пойло, именуемое кофе, но не имеющее ничего общего с этим напитком. Общества, где приняты перекусы на бегу, где главной целью является простое наполнение желудка. И все равно, чем.

– Ого! Да ты философ!

Виктор смутился.

– Да, есть такое дело, – вымученно улыбнулся он, – просто в нашей семье совместные трапезы были традицией. До того, как папа… как отец… В общем, до того, как его не стало. – На лице Виктора отразилась мука. Видимо, потерял близкого человека совсем недавно, догадалась я.

– Ой, извини, – произнесла я сочувственным тоном. – Я не знала. Прими мои соболезнования.

– Спасибо, – произнес парень, – но вообще-то это произошло довольно давно. Уж быльем все поросло. Воды утекло с той поры немало.

– Но раны не затянулись, да? – догадалась я.

– Да нет, – Виктор задумчиво убрал прядь волос со лба, – не то чтобы… Просто папа… То, как он ушел из жизни… Ты знаешь, что он был другом Саши? – Парень неожиданно решил сменить тему разговора.

– Нет, откуда? – ахнула я.

– Ага, – улыбнулся Витя. – Компаньоном. Они вместе начинали свой бизнес. А потом… Что-то там пошло не так, они разорились. На них вроде как наехали какие-то серьезные ребята. В общем, папа решил уйти. Мать уже потом рассказывала, что так он хотел спасти нас. Ты знаешь, что за самоубийц даже свечки нельзя в церкви ставить?

Я не нашлась, что ответить.

– Да, нельзя. Считается, что они совершили тяжкий грех, лишив себя жизни. Но ведь должны быть и исключения?! Ведь отец пожертвовал собой ради нас, ради своей семьи. Разве это не благородный поступок?

Я накрыла ладонь Виктора своей, но так и не подобрала слов сочувствия. Да они, видимо, и не были нужны. Парень просто хотел выговориться, и я предоставила ему такую возможность.

– Знаешь, я ведь его даже не помню толком. Когда его не стало, мне было пять. А вот трапезы эти семейные почему-то запали в душу. Помню, как мы ждали его допоздна. И, как бы ни были голодны, не садились за стол. Потому что во время этих трапез мы были одной дружной и счастливой семьей. Мама, кстати, так и не оправилась после смерти отца. Долго болела, а потом тоже ушла. Меня Саша к себе взял. Он как-то выкрутился из той истории и неплохо поднялся даже, – Виктор невесело улыбнулся. – А меня никогда не забывал. Пока мама жива была, помогал нам много. Если бы не он, мы бы, наверное, не выжили. Мама ведь даже работать не могла. Ну, а когда и она ушла, Саша и вовсе опеку на меня оформил. В Англию отправил учиться, потом вот на работу принял. Так что я ему по гроб жизни обязан.

Я сидела, словно громом пораженная. Чужое горе впервые оказалось так близко. До этого о подобных историях разве что в газетах читала. Знала, конечно, что где-то есть люди, которым повезло меньше, чем мне. Есть неизлечимые больные, матери, потерявшие детей, дети, которые слишком рано остались без родителей. Все это мне было ведомо, но казалось таким далеким. Судьба берегла меня, и потому среди моих знакомых людей с подобной судьбой не оказалось. Вот почему теперь я не знала, как себя вести, какие слова подобрать и стоит ли вообще что-то говорить.