— Магией?

Он отрицательно покачал головой.

— Нет, дорогая, это невозможно. Как бы тебе объяснить…

Такой отличный преподаватель, а простую вещь объяснить затрудняется. Попробую ему помочь.

— Кон, давай в применении ко мне. Если мы поженимся так, как ты предлагаешь, сколько я проживу?

— Ну, за сто пятьдесят лет я отвечаю. Может и больше.

— Ты со мной поделишься, значит, сам проживешь меньше, чем мог бы?

— Незначительно. Так цифра была бы двести. Недорогая плата за счастье, не находишь?

Тут я с ним даже спорить не буду. И так много получается, а тянуть одинокую тоскливую жизнь… Оно того не стоит. Я кивнула, чтобы подтвердить согласие, и затем задала следующий вопрос:

— А здоровье, молодость? Ты выглядишь лет на тридцать, а сам…

— Старше твоего папы? Если мы соединим наши жизни, твоя молодость продлится тоже. Я как-нибудь сумею поддержать твое здоровье и внешний вид, чтобы они радовали меня как можно дольше.

Пока все отлично. Чем он меня пугать собрался?

— Кон, а в чем подвох?

Он произнес так торжественно, как будто объявлял о похоронах:

— Во — первых, ты не сможешь мне изменить. Никогда.

Пожала плечами:

— Я как бы не собиралась. Ты меня полностью устраиваешь. А ты?

— Что я? Смогу ли тебе изменить? Тоже нет. Но мне и не надо.

А мне, можно подумать, просто необходимо. Так, проехали.

— Отлично. Давай дальше. Пока никакого катастрофического неравноправия я не заметила.

— Я всегда смогу прочитать твои мысли, а ты мои — только если я того пожелаю.

— Что, так и будешь их читать? Денно и нощно?

— Нет, зачем? Это тяжкий труд. Но в принципе…

Напугал ежа голой задницей! Если это не круглосуточно и автоматически, то большого значения иметь не может.

— Тогда и это не проблема. В принципе мы много чего можем сделать, однако же не делаем. Ты человек порядочный, я тебе доверяю. Но я же вижу, что главный ужас ты мне пока не назвал.

Он вдохнул поглубже. Как будто нырять собрался. Затем выдохнул — и нырнул. Сказал то, что боялся произнести.

— Марта, сказки часто заканчиваются словами: „Они жили долго и счастливо и умерли в один день“. Для Разделения это не метафора. Я имею в виду умереть в один день. Когда я умру, ты умрешь тоже. Даже если это произойдет не через сто пятьдесят лет, а через год. — Погоди! А если умру я…

— То со мной ничего не случится.

Ага, вот в чем таилось ужасное неравноправие. Плохо, конечно, но с другой стороны… Надо уточнить:

— А как я умру? Как-нибудь мучительно?

Вопрос удивил Конрада до того, что он не сразу ответил.

— Нет. Просто в тот момент, когда моя жизнь отлетит, твоя тоже закончится. Ты упадешь мертвая в том месте, где будешь на тот момент находиться.

Сказал и уставился на меня, ловя выражение ужаса и неприятия. Ха! Размечтался от меня избавиться один такой!

— Ну что ж. Я вижу один выход: постарайся прожить подольше, только и всего.

Он неуловимым движением переместился с кресла на кровать рядом со мной, обнял, прижал к себе так, что у меня ребра затрещали. Я робко пискнула:

— Кон, мне больно!

Тиски слегка разжались, но только слегка. Зато всю мою мордашку покрыли поцелуями в три слоя.

— Прости, мое счастье, но скажи еще раз: ты согласна? Ты готова пройти ритуал и соединить свою жизнь с моей? Ведь я не…

Не поняла, он хочет на мне жениться или пытается всеми силами этого не допустить?

— Конрад, если ты сейчас начнешь мне рассказывать про свои ужасные недостатки, я тебя просто укушу!

Этого заявления он не вынес. Захохотал и повалил меня на кровать. Мы возились, как щенки в коробке, тискали друг друга, пока это безобразие логически не перешло в то, во что и должно было. Я снова убедилась: от этого мужчины у меня весь чердак куда-то улетает. Мыслей не остается вообще, одни чувства, но такие яркие!

Я всегда считала себя холодной, малоэмоциональной особой и сейчас убеждалась: глупости это все. Права была Соль: когда пришел мой мужчина, как будто тайная кубышка открылась и оттуда хлынуло то, что много лет таилось под спудом. Сама себе диву давалась: куда пропала скромная девушка, воспитанная на приличиях и правилах? Я не только принимала ласки Конрада, я сама его ласкала самым неожиданным для себя образом. Ни робости, ни стеснения не чувствовала, шла за собственным телом, которое само подсказывало действия.