— Ты имеешь в виду, что твоя память отключилась во время вашей словесной перепалки?

— Помню, как мы стояли посреди гостиной и орали друг на друга, — продолжала она напряженно, — и больше ничего… Потом помню, что проснулась на своей постели, раздетая, а в ушах все еще стояло эхо от чьего-то крика. Но и в этом я уверена не до конца. Может быть, мне это все показалось? Я встала с постели, чувствуя боль во всем теле, и обнаружила, что все оно покрыто ссадинами и царапинами. Набросив халат, я пошла в гостиную. Потом интуиция подсказала выйти на балкон. Нагнувшись через перила, я увидела внизу во дворе кучку людей. И тогда я все поняла, Дэнни! Каким-то образом я уже знала, что люди внизу собрались у тела Кевина и что он мертв!

— Как ты сама объяснила кровоподтеки и царапины на своем теле?

— Сначала я решила, что мы от ругани перешли к действиям, и Кевин избил меня до бессознательного состояния. Потом… — голос Марсии задрожал, — я задумалась. Что, если за то, что он со мной сделал, я столкнула его с балкона?

— Какая спасительная потеря памяти! Длилась ровно столько, чтобы столкнуть его с балкона, вернуться в спальню и полежать несколько минут.

— Знаешь ли ты, что любая амнезия спасительна? — раздался в темноте ее горячечный шепот. — Последняя защитная реакция организма, чтобы не нанести мозгу непоправимый вред.

— Что по этому поводу сказал доктор Лэйтон?

— Не имеет значения! Я не хочу больше говорить об этом! — Голос ее стал прежним, только звучал пожестче. — Забудь это, Бойд. Включи свет и налей мне еще.

Я сделал, как она просила, и, когда принес шампанское, Марсия уже сидела на диване, подбирая растрепавшиеся волосы.

— Спасибо. — Она взяла у меня бокал. — Который час?

— Без четверти десять.

— Хочешь таблетку нембутала? Поможет тебе уснуть в самолете.

— Ничто не поможет мне уснуть в самолете, — горько вздохнул я.

Она окинула меня оценивающим взглядом и недовольно покачала головой:

— Тебе просто необходимо расслабиться. Попробуй еще выпить.

— Я и так пью! — Я поднял руку с полным бокалом шампанского.

— Не помогает?

— Помогает, но мало. Правда, все-таки сдерживает от громкого крика.

— Нембутал ты не хочешь, алкоголь не помогает. — Она глубоко задумалась и вдруг улыбнулась. — Я знаю! Хочешь заняться со мной любовью? Времени у нас все еще достаточно.

— Конечно, я бы не отказался заняться с тобой любовью, но только не в виде физиотерапии, направленной на излечение моей агорафобии.

— А почему бы и нет? — Казалось, мой отказ ее удивил.

— А где страсть?

Я услышал, как насмешливый, порочный смешок заклокотал у нее в горле.

— Если тебя останавливает только это, я попытаюсь ее изобразить!

— Большое спасибо. Да и вообще, кому это надо — заниматься любовью с австралийской сумасшедшей, у которой вывернуты внутрь коленки, плоская грудь и торчащие зубы?

— Я думала, ты захочешь, — хихикнула она, — послушай, а ты случайно не голубой?

— Почему бы тебе потом не спросить об этом свою подругу Соню? — огрызнулся я. — Скажем, через пару дней после нашего приезда?

Кровь отхлынула от ее лица, кобальтовые глаза нестерпимо засверкали. Она сделала быстрое движение правой рукой и выплеснула содержимое своего бокала прямо мне в лицо.

— Никогда больше не смей так говорить, — процедила она с яростью, — никогда, даже в шутку, слышишь?

Я вытер лицо носовым платком и с большим трудом подавил в себе желание пнуть ее в голень. Постепенно краска возвращалась на ее лицо и теперь сконцентрировалась в два ярких пятна, горевшие на скулах. Она отошла к стене и встала ко мне спиной.

— Прости меня, Дэнни, — пробормотала она, — ты наступил на больную мозоль.

— Забудь об этом, но больше никогда так не делай. Потому что с этого момента я начисто лишился джентльменских манер, и ты рискуешь.

— Пожалуй, мне надо переодеться.

— Я подожду тебя в холле.

— Ты можешь подождать и здесь, это займет буквально минуту. — Голос ее зазвучал вкрадчиво.

Все еще стоя ко мне спиной, она расстегнула «молнию» на тунике и сбросила ее на пол. Потом стянула прозрачные пижамные брюки с медальонами. Передо мной предстала пленительная картина — прямая спина и длинные ноги были покрыты ровным золотым загаром, белая шелковая полоска не прикрывала упругие высокие ягодицы, подчеркивая их идеальную форму. Я с сожалением смотрел, как она снова надела белую тунику и застегнула «молнию». Потом повернулась; на лице ее играла лукавая улыбка.

— Все, что осталось сделать, — положить брюки в один из чемоданов, и я готова ехать. Просто, правда? — Голос стал вкрадчивым. — Ты как следует полюбовался картиной?

— На пляжах Вайкики такого добра хватает, — небрежно сказал я.

— Ты лжец, Бойд! Еще минуту, и ты прожег бы мне зад своим горящим взором!

Я сделал вид, что не слышу.

Она подошла к туалетному столику, на котором лежала ее белая сумочка, и открыла ее.

— Я чуть не забыла отдать тебе это, — и протянула мне пачку туристских чеков, составлявших кругленькую сумму в пять тысяч долларов. — Рада, что ты пересчитал, — насмешливо сказала она, — это почти вернуло мне мою веру в тебя.