В первые дни размолвки с Императором дела на службе у Марка Юлиана шли как обычно, и ему трудно было определить, какие меры против него были приняты. Но на исходе второго месяца с того дня, как Домициан пригласил его на спуск судна он был отстранен от должности без объяснения причин. В течение трех дней после этого несколько человек, ранее рекомендованных им на различные должности были уволены под различными надуманными предлогами. Друзья и родственники клиентов, чьи дела он вел в суде, начали постоянно проигрывать свои тяжбы. Перестали устраивать государственные банкеты, причиной чего Марк Юлиан считал нежелание Домициана видеть его за своим столом. Кроме того, Император не хотел, чтобы все узнали о его разрыве с Первым советником. Затем Император потребовал от него заключений по поводу новых законов и интерпретации старых. Марк Юлиан исполнил требуемое и разослал свои заключения по соответствующим инстанциям. В первую очередь он отправил свои труды Домициану, который все возникающие вопросы стал решать с магистратами, хотя вполне мог выяснить все, призвав Марка Юлиана, который находился рядом в своем кабинете во дворце.

— Он делает вид, что меня уже не существует! — мрачно заметил он Диоклу по этому поводу.

Марк Юлиан решил проверить, насколько упал его авторитет и сразу же получил весомые доказательства: сразу после того, как он попросил о личной аудиенции у Домициана, секретарь Императора объявил ему об отказе. Марку следовало идти в канцелярию, подавать прошение и ждать своей очереди как обычному гражданину. Слухи о том, кто пользовался расположением Императора и кто утратил его, распространялись со скоростью огня в сухой степи. Как только клиенты стали узнавать об этом неслыханном унижении Первого советника, они начали десятками покидать Марка Юлиана и искать покровительство у патронов с более устойчивым положением. Благосклонность Императора походила на дождь для урожая — ничто не процветало без нее. Однако это не особенно огорчило Марка Юлиана, потому что он знал — его бросили лишь те, кто нуждался в нем, чтобы получить очередное повышение по службе, занять тепленькое, доходное место. Вид этих крыс, бросившихся врассыпную, даже по-своему развеселил Марка Юлиана, ведь это никак не могло повредить его планам и отсрочить смерть Домициана, поскольку все пружины тайных замыслов уже были приведены в действие.

Ему удалось заручиться поддержкой более чем половины преторианских военачальников разных рангов, и этого было вполне достаточно, чтобы обеспечить сравнительно бескровный переход власти. По крайней мере, он сделал все возможное и даже больше, предоставив остальное на волю богов. Судьбоносный день уже был выбран — второй после августовских ид. В этот день в городе должны были находиться двадцать наиболее влиятельных сенаторов, готовых провозгласить Нерву Императором. Против всех обычаев и традиций Сенат по требованию Домициана продолжал заседать, ибо Императору не терпелось начать после краткой передышки новую волну преследований и расправ.

Все это время Марка Юлиана не оставляла мысль о том, что он бросил Ауриану на волю течения, предоставил ей плыть навстречу ее неясной и грозной судьбе. Осведомители сообщали ему, что она по-прежнему вела себя заносчиво по отношению к Аристосу. Тогда Марк Юлиан приказал Эрато держать их подальше друг от друга. И хотя он продолжал твердить себе, что безопасность Аурианы теперь обеспечена, что эти двое больше не встретятся, в самой глубине сознания что-то противилось этим рассуждениям и доказывало ему обратное: она в смертельной опасности.

По мере того, как он готовился к своему скорому отъезду на север, тайно отправляя на виллу самое ценное имущество и манускрипты из своей библиотеки для философской школы, которую собирался основать в этой отдаленной провинции, мысли об Ауриане посещали его все чаще и чаще, в самое неожиданное время нарушая его покой. Он смотрел на лучи солнечного света, преломляющиеся в садовом пруду, и ему с необыкновенной ясностью вспоминались ее глаза, нежные и отважные, как у благородной лани, и чистые, как у ясновидящей. Бывало, что внезапно уму слышался голос Аурианы, ее северный варварский акцент, с каким она коверкала латинские слова, старательно выделяя согласные и путая ударения. Его ложе без нее выглядело унылым и осиротевшим. Иногда Марку Юлиану казалось, что сад ожил и по его дорожке снова стремительно мчалась Ауриана невидимая в листве растений и кустарника. Он никак не мог дотронуться до нее рукой. Не сводя глаз, он наблюдал, как она медленно удаляется, словно уплывает. Марк Юлиан понял, наконец, в чем смысл ее противоречий: покой, к которому она стремилась, был призрачным. Да, ей нужна была какая-то пристань, тихая заводь, чтобы там могла развернуться в полную меру и получить насыщение ее неуемная любознательность, но в то же время главным условием ее существования была свобода. Она нуждалась в ней в той же мере, в какой буйная растительность не терпит в своем росте никаких ограничений. Марку Юлиану очень хотелось удовлетворить эти ее стремления.

Вскоре после их ночи к Марку Юлиану пришел торговец изделиями из слоновой кости, который за плату выполнял для него некоторые деликатные поручения, и сообщил важные новости. Потратив целый год на поиски, ему удалось обнаружить женщину, которая по описанию вполне могла оказаться матерью Аурианы. Однако для ее выкупа требовалась немалая сумма денег.

— Женщина, которую ты ищешь, ткет полотно и холсты в поместье близ Коринфа, — объяснил торговец. — Ее зовут Ионой, но хозяин, которому она принадлежала, звал ее Ателиндой. Купил он ее у торговца, который берет свой живой товар у легионеров. Это имя редко встречается в тех местах, и ясно, что женщину захватили как трофей во время войны с хаттами. По всем признакам она здорова и смахивает на разыскиваемую тобой женщину. Однако ее хозяйка, Фортуната, отказывается продать ее несмотря даже на то, что эта Иона-Ателинда уже стара и бесполезна. В своем одиночестве Фортуната очень привязалась к Ионе и проводит с ней все дни напролет, но если ты дашь мне двести тысяч, я мог бы…

— Подкупишь хозяйку, чтобы та отложила в сторону свою привязанность к рабыне? Подожди, ты слишком забегаешь вперед, — быстро прервал торговца Марк Юлиан, у которого и раньше были некоторые сомнения в честности своего осведомителя. — Сначала пусть на эту женщину посмотрит Терсит. Если он подтвердит, что женщина та самая, которую я разыскиваю, тогда ты получишь все необходимые средства для ее выкупа и доставки в Рим.

Терсит был человеком, которому он доверял гораздо больше, чем торговцу, к тому же он враждебно относился к последнему, следовательно, они не могли сговориться.

За семь дней до начала августовских Игр Эрато призвал Ауриану в свои покои. С тех пор, как она вернулась от Марка Юлиана, ему было недосуг перемолвиться с ней словечком наедине, да и особых причин для этого он тогда не видел. Теперь же его одолели многочисленными жалобами на ее поведение наставники и различные чиновники из императорских ведомств. Он сидел и не мог придумать, с чего начать. Когда стражники ввели ее, раскрасневшуюся после тренировки, ее серые глаза уставились на него с недоумевающим выражением. Эрато внимательно оглядел ее и нашел, что в ее облике случилась какая-то неуловимая, но очень важная перемена, сути которой он никак не мог понять. В конце концов он все списал на то впечатление, которое Ауриана обычно на него производила. В ее присутствии он всегда раньше чувствовал некоторое беспокойство. Сегодня же наоборот Эрато ощущал исходящие от нее уверенность и бодрость, передавшиеся и ему.