Кярику находится в сорока километрах от Тарту, в глубине эстонских лесов, на берегу озера. То, как умеют готовить эстонские повара, нужно не слушать, а пробовать их деликатесы самим. Не многим гражданам СССР это удавалось. Особенно после бани и купаний в лесном озере. На все эти сборы Юрий Владимирович умудрялся брать и студентов нашего института, даже если они ещё только подавали надежды. По своей доброте Ю.В. мне даже позволял брать с собой молодую жену. Это, конечно, было слишком, но он пережил войну и знал что почём. Трудно было понять меру его ценностей. Но это не крохоборство. Надо признаться, часто ребята оправдывали такое его отношение. Женя Шубин, Саша Иванов, Лёша Седов, Серёжа Сидоренко, Игорь Фельд завоёвывали медали первенств СССР и Европы.

Для проведения исследований высшей нервной деятельности спортсменов в лабораторию купили энцефалограф и приняли на работу талантливого физиолога Славу Капустина. Всех, кто работал в лаборатории, Анатолий Иванович приобщал к научной работе и заставлял писать диссертации. Можно накопать кучу материала, а законченной научной работы с конкретными выводами так и не сделать. Экзамены кандидатского минимума по педагогике, иностранному языку и философии мы сдавали в институте физкультуры имени Петра Франциевича Лесгафта, пионера научного подхода к физическому воспитанию человека. Туда же ходили по вечерам на подготовительные занятия. Там-то я и дорвался до изучения английского языка и сдал экзамен сразу по двум, английскому и немецкому. Кстати, защиту диссертации мне рекомендовали проводить на иностранном языке. Вопросов от членов Учёного совета было бы меньше. Защитив диссертации, молодые учёные искали себе более хлебные места. Оказалось, что в СССР есть только один легальный путь к почти, что райской жизни, стать доцентом или профессором в ВУЗе, продвинув науку, защитив диссертацию. Самые высокие зарплаты в стране на уровне 300–500 рублей в месяц, свободное рабочее расписание с лимитированной учебной нагрузкой до двух-трёх дней в неделю и, самое главное, двухмесячный летний отпуск. Наши начальники открыли нам золотые копи Страны Советов. Туда мы все и кинулись, сломя голову. А наши Ю.В. и А.И. набирали новых несмышлёнышей и учили их уму разуму. Но эти ученики помогали и им стать профессорами и свернуть горы науки.

Ю.В., понимая мою увлечённость кинематографом, со скрипом, но отпускал меня на недельку-другую на киносъёмки. Григорий Михайлович Козинцев завершил свою работу над «Королём Лиром» и я ждал, когда он начнёт набор на высшие режиссёрские курсы. Он неважно себя чувствовал и посоветовал мне пока поработать у Ивана Эдмундовича Коха на его кафедре сценического движения.

В те советские времена с большими оговорками разрешали только одно совместительство на полставки, то есть ещё три часа трудового времени. Заботилось правительство, чтобы оставалось у гражданина время на отдых. А то, что денег не хватало на еду, мало кого волновало.

Я оставил почасовую работу в ЛИАПе и устроился совместителем в Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии, на курс чечено-ингушской студии к Василию Васильевичу Меркурьеву, с сыном которого, Петей, мы тогда подружились на съёмках фильмов «Проверка на дорогах» и «Дела давно минувших дней». В это же время я работал на фильме «Легенда о Тиле», «Романс о влюблённых» и «Блокада».

Там я начал разрабатывать программу подготовки каскадёров и обучать своих студийцев. Идею студии каскадёров и курса трюковой подготовки мне подсказал Григорий Михайлович, мечтая о том, чтобы его Фабрика Эксцентрического актёра 1920-х годов продолжила свою жизнь. С этого времени я начал готовить каскадёров, то есть актёров эксцентрического жанра на своих тренировках в зале, в автомотоклубе на треке в Сосновке и в конноспортивной школе парка Дубки у Юрия Смыслова, а потом в парке Александрия города Пушкина у Юрия Петрова. В мае 1973 года от разрыва сердца Григорий Михайлович Козинцев умер. Горе смешалось с растерянностью.

Я продолжал разработку инструментальной методики измерения параметров суставных углов человека в процессе спортивных движений. По предложенной мною гипотезе, амплитуда движения при выполнении упражнений спортсменом высокой степени подготовленности должна быть более экономичной, а, следовательно, минимизированной по выбранному критерию (по объёму движений, например).

Аналогичная методика лежит в основе конструирования всех шагающих роботов. Ещё на четвёртом курсе я сконструировал тензометрические датчики в стельках спортивной обуви, которые позволяли регистрировать фазу опоры. Ведущий инженер лаборатории Вадим Андреевич Мохов помог мне подобрать такой модулятор и передатчик, что его легко можно было разместить на поясе спортсмена и получать информацию, используя радиоканал прямо на соревнованиях и тренировках.

Датчики я разрабатывал совместно с ребятами из лаборатории робототехники. Обработка измерений и подсчёт результатов по критерию делали в нашем вычислительном центре. Разрабатывали специальную программу для ЭВМ. На научном конгрессе по биомеханике в Киеве нашу работу отметили и похвалили.

Второй год работы подходил к концу. По утрам я успевал проводить тренировки по карате своих соратников из компетентных органов Гены Фёдорова, Филиппа Нам, Сергея Фёдорова, Смирнова Володи, Селивестрова Сергея, Петрова Бориса, Березовского Марка, Полякова Сергея, Кузьмина Володи, Суворова Николая, Варехова Лёши, Богданова Лёни, Смелова Бориса, Валеры Добрикова, Вити Терехова.

Тренировались мы в зале спортивного общества «Труд» на улице Декабристов, где часто проводил тренировки Лёня Усвяцов со своими учениками Вовой Путиным, Аркашкой Ротенбергом, Димой Момотом, Колей Кононовым, Сашей Абрамовым («Разговор от первого лица» А. Колесников, 2006). По вечерам я продолжал тренироваться и выступать как спортсмен-любитель за «Зенит» у Александра Массарского. Чтобы заработать на жизнь какие-то деньги приходилось тренировать там же детишек в платных группах по дзюдо от Профкома завода имени М.И. Калинина до 1973 года.

Такие обширные знакомства позволяли открывать двери всех театров, магазинов и ресторанов. Везде находились свои люди и пресловутый советский дефицит меня не касался ни в чём. Не имей сто рублей, а имей сто друзей. Но сто рублей мне тоже не мешали. А вернее триста. Столько я тогда в итоге зарабатывал. И вот 21 декабря 1973 года, в то время, когда я делал свой доклад на конференции института, заведующий кафедрой Ю.В. Захаров радостно сообщил всему народу, что у меня родился сын Тимофей. Пришлось накрывать поляну. Такая у нас была традиция.