Из Панамы самолет дальше лететь не может. Почему? Существует правило: на всякую сломанную деталь полагается иметь запасную. В самолете произошла поломка, деталь заменили, и тем самым запасной уже не стало. Самолет не имел права взлететь. Так мы получили два дня ожидания в Панаме.

Автобус отвез нас в город, в отель «Эль Панама». Будь я писателем, я провел бы в этом отеле три месяца. Он функционирует двадцать четыре часа в сутки. Помимо того, что это обычный отель для путешественников, при нем имеется игорный зал. Это сущий ад: среди скопища чемоданов, изнуренных туристов расхаживают женщины в вечерних туалетах и мужчины в смокингах; одни завтракают, другие пьют виски.

Нам предоставили два номера — «для мальчиков» и «для девочек». Влажная жара и кондиционированный воздух непрестанно вынуждают нас бросаться то под душ, то под одеяла. Что касается сна — это вещь невозможная, немыслимая, о нем надо просто забыть. В конце концов мы с Мадлен отыскали комнатушку, чтобы чуточку отдохнуть. В три часа ночи дверь распахивается, и на нас надвигается металлическая кровать с сеткой. Мы прогоняем горничную. Снова пытаемся вздремнуть. В пять утра дверь опять хлопает, и мы вскакиваем, как чертики, из-за шума огромного пылесоса. Суматоха за суматохой. Всех сгоняют в автобус — пора возвращаться на аэродром. Вот мы и у самолета. Ложная тревога — деталь еще не прибыла. Возвращаемся автобусом в отель. Пьем кофе с молоком. А рядом с нами заядлые игроки хлещут шампанское.

В городе растут умопомрачительной красоты «пламенеющие» деревья. Я направляюсь к знаменитому каналу. Коренастые индейцы в белых соломенных шляпах поверх черных кос носят детей на спине. По каналу скользят пароходы. Их борта почти касаются берегов. Нас принимает консул и устраивает симпатичный импровизированный прием. У нас хватило бы времени выступить в Панаме. Сожалею о такой упущенной возможности.

Не здесь ли я посетил также и чудесное кладбище? Огромный парк на английский манер, там и тут цветущие кусты. Маленькие надгробия с газоном неприметно указывают на могилы, и всюду «бесшумно» звучит классическая музыка, словно перешептываются души. Поразительное впечатление!

Наконец мы летим дальше. В Лиме нас встречает прилетевший ранее Леонар со своим штатом.

Перу

Когда мы улетали из Франции, Перу не входило в нашу программу: казалось, там ничто не оправдывало присутствия французского театра. К счастью, незадолго до этого туда получил назначение новый посол Франции господин Леон Брассер — энергичный молодой человек, быстро принимающий решения. Он связался с некоторыми французскими промышленниками, проявляющими к Перу интерес на будущее (шоссейные и железные дороги), и собрал лепту, позволившую нам сделать крюк. Он оказался прав: было бы явной дипломатической ошибкой, посетив Эквадор, не остановиться в Перу, у его соседа!

Поначалу речь шла об одном-двух представлениях. Мы пробыли там девять дней и играли в Лиме не только в театре, но и в посольских садах, где, например, состоялся вечер, на котором присутствовал сам вице-президент Перу. Посольские сады — великолепные театры под открытым небом. Самшитовые ограды подстрижены так, что напоминают планировку итальянского театра. Мы давали «Амфитриона» Мольера. Деревья в этом саду разрослись настолько пышно, что я стоял на ветке на высоте семи метров с крыльями на ногах и с жезлом Меркурия в руке.

Посол распорядился построить огромный навес. Была приглашена вся перуанская gentry66 с духовенством во главе. Вечер затянулся до поздней ночи из-за обильных возлияний. Мы весело чокались с епископами — это было великое примирение церкви с театром.

Перу — великолепная страна. Дорога по берегу Тихого океана пролегает то через пустынные районы, то через узкие долины с пышной растительностью. Тут хорошо произрастает зелень, и сельское хозяйство процветает. В те годы Перу показалась мне оплотом кастильской аристократии. Именно здесь сохранились estancias — обширные поместья, где царит патриархат. Это как оы единая семья. Хозяин пользуется тут неограниченной властью. Он хранит военные билеты всех мужчин у себя в конторе. Раньше у каждого такого поместья была своя тюрьма. Но по вечерам «сеньоры» и «слуги» вместе танцевали и играли на гитаре. По крайней мере мы присутствовали на одной такой вечеринке.

Среди наших фанатиков путешествии Майен реагировала на все особенно экспансивно: бурно восхищалась каждой скалой, покрытой гуано, каждым поворотом дороги, каждой уходящей вдаль аллеей сада.

— О, какое странное животное! — как-то вскричала она.

— Но, мадемуазель, ведь это осел!

У восторженности свои миражи.

Как и в Мексике, я выделил труппе два «пляжпых» дня, что позволяло каждому немножко просветиться. Актеры использовали это время для экскурсии на Мачу-Пикчу, через Куско. Мадлен, которая неважно себя чувствовала и к тому же берегла силы для тиранической роли Химены, и на этот раз пожертвовав собой, осталась в Лиме.

Легкие самолеты оборудованы четырьмя моторами — им приходится преодолевать цепи высоких гор. Воздух на высоте свыше восьми тысяч метров разрежен, и пассажиры вынуждены дышать кислородом из баллонов. Несмотря на клаустрофобию, я не испытывал никакого страха — любопытство брало верх.

Посадка в Куско на красной земляной взлетной дорожке на высоте примерно четырех тысяч метров над уровнем моря. Знакомство с первыми ламами. Куско — город из сказки: он наполовину относится к эпохе инков, наполовину к эпохе Великого века испанского владычества. Пересадка в небольшой железнодорожный состав, который змеей ползет в гору. Легкий спуск. Далее нечто вроде грузовика поднимает нас к знаменитым руинам. Пока мы ехали, я все время поражался работе инков — огромные террасы на высотах Мачу-Пикчу (на память приходила замечательная поэма Пабло Неруды67); скопление колоссальных камней; а выше — склоны Анд в лианах и орхидеях; неправдоподобные каменные глыбы, обтесанные так, чтобы держаться, не распадаясь, без всякого цемента даже при сильнейших подземных толчках. Здесь ощущается работа гигантов. Что касается форм, Пикассо не сделал бы лучше.