– Танки, - показывает Иващенко командиру, - пять машин...

– Вижу, - говорит командир полка и приказывает командиру штабной батареи Шлепневу отсечь пехоту от танков.

– Я с ними, - мгновенно решает Иващенко и короткими перебежками догоняет старшего лейтенанта.

Богданов по радио вызывает огонь полка.

– Приготовить гранаты, бутылки!
– крикнул Иващенко батарейцам.

Ближний танк, подбитый снарядом, осел, обволакиваемый клубами черного дыма, метрах в двухстах11 от комиссара. Второй, загоревшись, продолжал стрелять. Иващенко видел, как покатилась, сбитая пулеметной очередью матросская бескозырка.

– Братиш...
– захлебнулся кровью моряк и рухнул на землю.

– Полундра!
– загремело над полем боя.

Иващенко пополз навстречу танкам и, взмахнув связкой гранат, бросил их. Взрыв! Из-под стальных гусениц взметнулась земля, вырвалось пламя, и оглушительный грохот докатился до наблюдательных пунктов.

В тот же миг на танки врага обрушились тяжелые снаряды нашей артиллерии.

– Полундра, фрицы, берегись матросов!
– закричал один из моряков справа от Иващенко и поднялся во весь рост.

Богданов, наблюдавший за боем в бинокль, видел, как Иващенко достал из сумки три гранаты и, связав их шнурком от противогаза, швырнул под брюхо надвигавшегося танка. «Крестоносец» замер, уткнувшись в землю стволом орудия, но его пулемет полоснул комиссара очередью...

Иващенко вскинул голову. Неуверенно шагнул вперед и упал... Приподнял голову, словно собираясь крикнуть что-то. На губах появилась кровь...

– Комиссар!
– бросился к раненому командир взвода разведки Леонтьев.
– Товарищ комиссар!..

– Морячки, братишки!
– неистово закричал матрос.
– За Севастополь, вперед, черноморцы! Полундра-а-а!..

– По-луи-дра!..
– донеслось до Богданова, и артиллеристы увидели, как штабная батарея, увлекаемая морскими пехотинцами, ринулась на вцага. «Но что с Иващенко? Оглушен ли, ранен? Жив ли?!» - проносилось в голове командира полка, видевшего, как упал комиссар.

– Два снаряда - беглым...
– подал команду Богданов и не договорил. Что-то тупо ударило в голову. Перед глазами расплывались огненные круги. Трава стала оранжево-черной, и он почувствовал, что проваливается куда-то во тьму...

Еще четыре часа вели бой морская пехота, чапаевцы и артиллеристы. Казалось, горела земля и плавились камни, .но Севастополь стоял. Стоял насмерть.

Как только накал боя несколько уменьшился, на командный пункт к Богданову позвонил командир 7-й бригады морской пехоты полковник Жидилов.

– Жив, старина! Замечательно!
– воскликнул обрадованный Жидилов, услышав в трубке голос Богданова.

– Чепуха, слегка контузило, - отвечал Николай Васильевич, - доктор, правда, хотел и меня прибрать к рукам, но я не дался...

– А как с Иващенко?
– опросил Жидилов.

– И не спрашивай, - глухо сказал Богданов.
– Беда...

В этот момент в землянку протиснулись Голядкин и Веселый. Они несли на руках безжизненное тело комиссара.

– Яков?
– побледнел Богданов.

Бережно опустив тело убитого, оба сняли фуражки.

Богданов смотрел в уже ставшее восковым лицо комиссара, и ему казалось, что он услышит сейчас неторопливый голос Якова Даниловича... Но Иващенко лежал перед ним неподвижный, мертвый. Морщины на его лбу разгладились, и выражение лица было спокойным, будто это совсем не он недавно бежал, что-то яростно кричал, падал и снова бежал, а потом медленно цодз навстречу ранкам со связкой гранат в руке...

Снаружи доносились голоса.

– Люди пришли, проститься хотят с комиссаром, - доложил, войдя в блиндаж, майор Фролов, ставший недавно начальником штаба полка.

Но Богданов словно не слышал его слов. Его мыслг были далеко... «Нет никакой войны. Сейчас воскресный день в Гиадентале. Три маленькие девочки идут по улице, взявшись за руки. А позади них - Иващенко. Он весело кричит им, чтобы они не спешили, а то упадут, расшибут коленки. Любовь Павловна. Где она? Куда ей написать?..» Богданов знал, что жена Иващенко эвакуировалась куда-то в Казахстан. Но после Одессы Яков потерял с ней связь...

– Разрешите?
– повторил Фролов.
– Люди проститься хотят.

В почетном карауле у гроба комиссара, у изголовья, стояли майор Гончар и майор Савченко. Бойцы и командиры приходили поодиночке проститься с убитым. Иващенко похоронили на Максимовой даче. Оркестр играл траурный марш...

«Якова нет», - думал Богданов после похорон, глядя на воззвание Военного совета Севастопольского оборонительного района, которое он и комиссар получили накануне. Богданов вспомнил, что Иващенко говорил, что нужно собрать коммунистов - делегатов от каждого подразделения, чтобы они довели воззвание до всех участников обороны, и прочел вслух: