Гуляя по парку, Пушкин нередко встречал своих лицейских «внуков». Те обычно называли лицеистов первых выпусков своими «дедами», любили встречаться с ними и особенно радовались встречам с Пушкиным. Он держал себя с ними просто, приветливо отвечал на вопросы, иногда заходил в Лицей, показывал им свою лицейскую «келью» №14.

Встретив как-то в парке юного лицеиста П. И. Миллера, Пушкин стал забрасывать его вопросами:

– Что у вас делается в Лицее? А литература у вас процветает? Что ваш сад и ваши палисадники? А памятник в саду вы поддерживаете? Видаетесь ли вы с вашими старшими? Выпускают ли теперь из Лицея в военную службу? Есть ли между вами желающие? Какие теперь у вас профессора? Прибавляется ли ваша библиотека? У кого она теперь в руках?

По вечерам у Пушкина собирались друзья. Приходил Жуковский, проводивший в Царском Селе лето при своем воспитаннике - наследнике престола, будущем императоре Александре II; приезжали из Петербурга Гоголь, Плетнев, иногда Вяземский, Нащокин. Приходила умная, интересная собеседница фрейлина А. О. Россет, вышедшая позже замуж за Н. М. Смирнова.

* * *

Гулянье на Елагином острове в Петербурге в начале XIX века. С литографии А. Брюллова.

Однажды во время прогулки по царскосельскому парку Пушкин встретился с Николаем I, и тот задал ему вопрос, почему он не служит.

Поэт, как известно, еще в южной ссылке был в 1824 году уволен со службы. Он ответил:

– Я готов, но, кроме литературной службы, не знаю никакой.

Николай I предложил ему написать историю Петра I, назначил годовое жалованье в 5000 рублей и разрешил доступ в государственные архивы.

Пушкин тогда же сообщил Нащокину: «Нынче осенью займусь литературой, а зимой зароюсь в архивы, куда вход дозволен мне царем».

Историческая тема в ту пору особенно занимала Пушкина. В 1831 году вышел второй роман Загоскина - «Рославлев, или Русские в 1812 году». Эпоха Отечественной войны с Наполеоном была поэту особенно близка. Увидев, что Загоскин во многом неправильно истолковал события 1812 года, Пушкин начал писать своего «Рославлева».

В этом романе он оценил высокий патриотический героизм и подвиг народных масс, осудив в то же время трусливый «квасной» патриотизм дворянской знати, ее слепое преклонение перед всем иностранным.

К 1831 году относится и замысел нового прозаического произведения Пушкина - «Роман на Кавказских водах».

Пушкин много работал и над критическими статьями. В критике он видел «науку открывать красоты и недостатки в произведениях искусств и литературы». При этом по-прежнему проводил идею сближения русской литературы с действительностью, с современностью; особенно же подчеркивал необходимость развития реализма в произведениях исторического жанра.

Положительно отозвавшись о романах И. И. Лажечникова «Последний Новик» и «Ледяной дом», Пушкин иронически и даже презрительно отозвался о реакционно-дидактических романах Булгарина, осмеял его в знаменитой пародии «Настоящий Выжигин. Историко-сатирический роман XIX века».

В Царском Селе Пушкин подготовил к печати написанные в Болдине «Повести Белкина» и, состязаясь с Жуковским, работал над записанными со слов Арины Родионовны сказками. Успел закончить «Сказку о попе и о работнике его Балде», «Сказку о медведихе», читал друзьям «Сказку о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди».

В пушкинских сказках нашли отражение народная мудрость, лукавство, доброта и смекалка. В них и острая сатира на поповскую жадность, и восхищение крестьянской сметливостью, и злая насмешка над беспечным, неумным царем...

* * *

Бал в Благородном собрании. С картины Д. Кардовского.

Летние месяцы 1831 года были счастливые, безоблачные месяцы жизни Пушкина.

«Я женат - и счастлив, - писал он Плетневу вскоре после венчания, - одно желание мое, - чтоб ничего в жизни моей не изменилось - лучшего не дождусь. Это состояние для меня так ново, что, кажется, я переродился».

Кругом в то время свирепствовала холера, почта приходила редко и неаккуратно.

Получив грустное, опечалившее его письмо из Петербурга от Плетнева, который жаловался на свое одиночество после смерти друзей, Дельвига и Молчанова, Пушкин трогательно успокаивал его:

«Опять хандришь. Эй, смотри, хандра хуже холеры, одна убивает только тело, другая убивает душу. Дельвиг умер, Молчанов умер; погоди, умрет и Жуковский, умрем и мы. Но жизнь все еще богата; мы встретим еще новых знакомцев, новые созреют нам друзья, дочь у тебя будет расти, вырастет невестой, мы будем старые хрычи, жены наши - старые хрычовки, а детки будут славные, молодые, веселые ребята; а мальчики станут повесничать, а девчонки сентиментальничать; а нам то и любо.