* * *

Необходимо заметить, что в царскосельское лето и последующие годы Пушкина все больше и больше влекло к прозе. Стихотворная муза его почти молчала: в 1831 году он написал всего 9 стихотворений, в 1832-13, в 1833-18, в 1834-7 и цикл «Песен западных славян».

Пушкин был свидетелем больших народных волнений во время поездки в 1830 году в Болдино. Холера и волна этих восстаний прокатились тогда по всей России.

«Народ подавлен и раздражен», - писал Пушкин, вернувшись в Москву 9 декабря 1830 года, своей приятельнице Е. М. Хитрово. «Народ ропщет», - пишет он в «Заметках о холере 1831 года».

За десятилетие с небольшим, истекшие после создания в 1819 году «Деревни», Пушкин много видел и испытал, был глубоко потрясен жестокой и беспощадной расправой с восставшими крестьянскими массами, неправдою на родной земле и перо свое обратил к защите обездоленных. Крестьянская тема становится главной в его творчестве, и он все чаще обращался к ней.

Изучая архивные материалы по истории Пугачева, Пушкин вернулся к «Дубровскому» и с 14 декабря 1832 года до 6 февраля 1833 года дописал последние одиннадцать глав романа. В них он очень смело раскрыл отношения между помещиками-крепостниками и крестьянами. «Старинный быт русского дворянства в лице Троекурова изображен с ужасающей верностью», - писал Белинский.

Ярко изобразил Пушкин исконных врагов крепостного крестьянства - подьячих, исправников, судей, заседателей, равнодушных к народу попов, корыстное «чернильное племя» чиновников.

И крестьян - от помещичьих холопов и прихвостней до бунтарей, типа кузнеца Архипа, готовых в огне сжечь своих угнетателей, - показал с их подлинными настроениями.

«Дубровский» - историко-бытовой роман, широко обобщающий помещичий быт и нравы начала прошлого века. Богатый своевольный помещиккрепостник бросает вызов бедному, но гордому, сохранившему человеческое достоинство соседу. Мстителем за него встает сын - обедневший дворянин, бунтарь Дубровский, поднявший своих крестьян против ненавистных им помещиков и чиновников.

Перед нами в романе три мира: с большой теплотой и сочувствием изображенный крестьянский подневольный люд; презренное «крапивное семя» - чиновники-казнокрады, кровососы народные; наконец, «барство дикое, без чувства, без закона» и «рабство тощее», грозно восставшее на защиту своих попранных человеческих прав.

В какой-то мере Пушкин и Дубровский в романе сливаются в одном образе, протестуя против позорного рабства, крепостничества и насилия над человеческим духом.

* * *

После «Истории села Горюхина» и «Дубровского» замыслы «Капитанской дочки» и «Истории Пугачева» полностью овладевают Пушкиным, и работа над ним идет у него параллельно. К лету 1833 года он настолько овладел материалом, что написал уже первую черновую редакцию «Истории Пугачева».

Ощущая необходимость на месте ознакомиться с фоном обстановки и людьми пугачевской эпопеи, желая быстрее закончить начатые труды, Пушкин обратился 22 июля 1833 года к Бенкендорфу с просьбою разрешить ему поездку в Оренбург и Казань.

Николай I изъявил желание узнать, что побудило Пушкина оставить свои исследования по истории Петра I, почему он едет в Оренбург и Казань, Пушкин на это ответил: «В продолжение двух последних лет занимался я одними историческими изысканиями, не написав ни одной строчки чисто литературной. Мне необходимо месяца два провести в совершенном уединении, дабы отдохнуть от важнейших занятий и кончить книгу, давно мною начатую, и которая доставит мне деньги, в коих имею нужду. Мне самому совестно тратить время на суетные занятия, но что делать? они одни доставляют мне независимость и способ проживать с моим семейством в Петербурге».

При этом Пушкин пояснил, что имеет в виду написать книгу о деревне - роман, коего большая часть действия происходит в Оренбурге и Казани. Вот почему хотелось бы ему посетить обе сии губернии.

7 августа было получено разрешение на четырехмесячную поездку в намеченные места, и 18 августа 1833 года Пушкин выехал из Петербурга.

Уже 20 августа он писал жене из Торжка, а на следующий день - из Павловского, куда заехал по пути, направляясь в имение Гончаровых, Ярополец, где жила теща. Там он отобрал для себя в библиотеке десятка три книг и просил переслать их в Петербург вместе с вареньем и наливками.

Жене он писал, между прочим: «Забыл я тебе сказать, что в Торжке толстая M-lle Pojarsky (мадам Пожарская.
–  А. Г.), та самая, которая варит славный квас и жарит славные-котлеты, провожая меня до ворот своего трактира, отвечала мне на мои нежности: стыдно вам замечать чужие красоты, у вас у самого такая красавица, что я, встретя ее (?), ахнула... Ты видишь, моя женка, что слава твоя распространилась по всем уездам... Гляделась ли ты в зеркало, и уверилась ли ты, что с твоим лицом ничего сравнить нельзя на свете - а душу твою люблю я еще более твоего лица. Прощай, мой ангел, целую тебя крепко».