Шрифт:
Дом Олениных в начале прошлого века был центром культурной жизни Петербурга. Его посещали виднейшие писатели, поэты и художники той поры.
В один из ранних весенних дней 1819 года у Олениных собрались гости; среди них были Крылов, читавший свои басни. Пушкин слушал его. Но вдруг внимание поэта привлекла вошедшая в это время в гостиную красивая девятнадцатилетняя женщина. Ее сопровождал пятидесятидвухлетний генерал, за которого она только что вышла замуж...
Это была Анна Керн. Пушкин не отрывал от нее глаз и весь вечер находился под обаянием ее красоты. Остроумными замечаниями, дерзкими комплиментами Пушкин пытался привлечь к себе внимание молодой женщины, но она смущалась и избегала его.
Когда Анна Керн, покидая Олениных, садилась в экипаж, Пушкин, стоя на ступенях крыльца, провожал ее долгим взглядом.
«Мимолетным виденьем» пронеслась она перед поэтом, чтобы снова появиться перед ним спустя шесть лет - в михайловской ссылке.
* * *
«По выходе из Лицея Пушкин вполне воспользовался своей молодостью и независимостью, - вспоминал брат поэта Лев Сергеевич.
– Его по очереди влекли к себе то большой свет, то шумные пиры, то закулисные тайны... Круг его знакомства и связей был чрезвычайно обширен... Поэзиею Пушкин занимался мимоходом, в минуты вдохновения».
И друг поэта П. А. Плетнев писал, что всюду, от великолепнейшего салона вельмож до самой нецеремонной пирушки офицеров, везде принимали Пушкина с восхищением, «питая и собственную, и его суетность этой славой, которая так неотступно следовала за каждым его шагом. Он сделался идолом преимущественно молодых людей, которые в столице претендовали на отличный ум и отличное воспитание. Такая жизнь заставила Пушкина много утратить времени в бездействии».
Жуковский писал в черновике своей арзамасской речи о Пушкине, что «Сверчок», закопавшись в щелку проказы, оттуда кричит, как в стихах: «Я ленюся!»
А К. Н. Батюшков спрашивал в письме к А. И. Тургеневу, кончил ли Пушкин начатую еще в Лицее поэму «Руслан и Людмила», и заметил: «Как ни велик талант «Сверчка», он его промотает, если... Но да спасут его музы и молитвы наши!..»
«В печальной праздности я лиру забывал», - писал тогда Пушкин и все же не переставал, создавая одну песнь за другой, трудиться над «Русланом и Людмилой». Отдельные песни поэмы он читал Жуковскому и близким друзьям; одновременно работал над «Лицейской тетрадью», готовил к печати сборник своих стихов, заменяя одни стихотворения другими, перерабатывая их, накладывая на рукописи, один на другой, «семь слоев» правок.
* * *
Список членов «Арзамаса». Автограф В. А. Жуковского.
Сразу по приезде в Петербург Пушкин вступил в литературный кружок «Арзамас».
Он объединил сторонников «карамзинского» направления в литературе в их борьбе с «шишковистами», объединенными в «Беседе любителей российской словесности» и Российской академии, президентом которой был А. А. Шишков. «Беседа», в отличие от «Арзамаса», защищала традиции классицизма и отстаивала архаический, церковнославянский строй русской речи. В пародиях, шутках арзамасцы высмеивали членов Российской академии и «Беседы». «Беседа», - говорили они, - сотворена на то, чтобы твердить и писать глупости, «Арзамас» - на то, чтобы над нею смеяться».
На заседаниях «Беседы» приглашенные являлись в шитых золотом мундирах, при орденах. Все тут было торжественно и скучно.
Совсем иной, задорный и веселый, дух царил в «Арзамасе». Здесь председатель всегда восседал в якобинском красном колпаке. Присутствующих он называл «согражданами». Вечер обычно заканчивался веселым ужином с традиционным «арзамасским гусем» на столе.
Вступая в кружок, каждый арзамасец должен был надеть красный колпак и произнести вступительную речь. И здесь же получал то или иное шутливое прозвище.
Бессменным старостой «Арзамаса» был дядя Пушкина Василий Львович, носивший прозвище «Вот я вас...», секретарем В. А. Жуковский - «Светлана», составлявший юмористические протоколы заседаний в прозе и стихах. Александр Тургенев носил прозвище «Эолова арфа», Вигель - «Ивиков журавль», Батюшков - «Ахилл», Блудов - «Кассандра»... Были еще прозвища: «Асмодей», «Варвик», «Громобой», «Лебедь», «Очарованный челн», «Пустынник», «Резвый кот», «Черный вран», «Старушка» и другие.
Пушкин, вступая в «Арзамас», обратился к присутствовавшим с стихотворной торжественной клятвой приобщиться к борьбе с «Беседой». Сохранились, к сожалению, лишь несколько разрозненных стихов его обращения:
Венец желаниям! Итак, я вижу вас,
О други смелых муз, о дивный Арзамас!
. . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . в беспечном колпаке,
С гремушкой, лаврами и с розгами в руке.
Арзамас» объединял, однако, не только друзей «смелых муз». В середине 1817 года в него вступили Николай Тургенев и Михаил Орлов - будущие декабристы. Они предложили арзамасцам направить деятельность кружка более в сторону политических настроений, идейной борьбы.