Несколько ласковых и ободряющих слов, конечно, смягчили бы Поля. Увы, она, как всегда,

не могла поступиться своей гордостью: так погибла последняя надежда наладить их брак.

Гоген не мог тотчас уехать из Понт-Авена по двум причинам, - во-первых, он еще был

слишком слаб и немощен, во-вторых, ему нужно было дождаться конца другого процесса -

против Мари Анри. Но Анне вовсе не улыбалось торчать еще несколько месяцев в этой

скучной деревне, ей вообще давно опостылела однообразная жизнь и роль сиделки. А

Гогену осточертели ее капризы и кислые мины, поэтому он не раздумывая пошел ей

навстречу, когда она попросила денег на билет до Парижа; он был даже рад столь легко и

дешево отделаться от нее.

Четырнадцатого ноября Кенперский суд вынес приговор по второму делу и опять

проявил возмутительную пристрастность в пользу местных избирателей. Иск Гогена был

отвергнут, ему вменили в обязанность оплатить судебные расходы противной стороны.

Основание - уезжая в ноябре 1890 года из Лё Пульдю, Гоген не взял никакой расписки с

Мари Анри, а значит, его больше не интересовали произведения, которые он оставил145.

Злой и угрюмый, он первым поездом отправился в Париж. Вряд ли ему стало легче, когда

он, войдя в мастерскую на улице Версенжеторикс, увидел, что Анна забрала все ценное,

кроме картин и других произведений искусства. И еще одна неприятность: Морис не

закончил своих глав для «Ноа Ноа» и не мог ответить, когда они будут написаны.

Торопясь уехать, Гоген решил продать все свои картины с торгов, как он это успешно

проделал перед первой поездкой на Таити. Морис еще раз взялся за трудную задачу -

убедить своих друзей и коллег в газетных редакциях устроить Полю бесплатную рекламу,

а сам Гоген принялся искать какое-нибудь известное и влиятельное лицо, которое

поделилось бы с ним своим весом и славой, написав предисловие к его каталогу. Среди

многочисленных друзей Иды и Вильяма Молар он нашел подходящего человека - Августа

Стриндберга.

Стриндберг приехал в Париж в августе 1894 года, а уже в середине декабря, после

премьеры «Отца» (которую Гоген видел), его имя было у всех на устах. Еще сильнее

«голубоглазый варвар» пленил парижан, когда распространилась молва, что он делает

золото, а «Ревю Бланш» поместил написанный им большой очерк «Зоология женщины», в

котором Стриндберг, прилежно цитируя ученые труды, с плохо скрываемым ехидством

доказывал, что женщина безнадежно уступает в умственном развитии мужчине. Хотя

Стриндберг, придя в первый раз к Моларам (он знал Иду по Стокгольму), сторонился всех

и просил хозяев объяснить присутствующим, что он не знает ни слова по-французски, он

очень скоро поднялся с Гогеном наверх и обрел там дар речи.

Высшей точки слава Стриндберга достигла после того, как в середине января 1895

года он напечатал еще более яростный выпад против женщин - «Самооправдание

глупца»146. Как раз в это время Гоген искал автора для предисловия к своему каталогу.

Торги были назначены на 18 февраля. Почти весь январь Август Стриндберг лечился в

одном из французских госпиталей от кожного заболевания, но тридцать первого числа он

вышел из больницы, и в тот же день Гоген пригласил его к себе в мастерскую, где, улучив

миг, попросил помочь. На следующий день Стриндберг написал ему длинное письмо,

которое начиналось совсем неутешительно:

«Мой дорогой Гоген!

Вы настаиваете на том, чтобы я написал предисловие к вашему каталогу, в память о

наших встречах зимой 1894/95 года здесь, за Институтом, недалеко от Пантеона и совсем

близко от Монпарнасского кладбища.

Я охотно вручил бы вам такой подарок, чтобы вы увезли память о нем в Южные моря,

куда вы отправляетесь искать среду, гармонирующую с вашей могучей фигурой, но

чувствую, что с самого начала попал в ложное положение, и потому сразу отвечаю на вашу

просьбу: «Не могу» - или, еще грубее: «Не хочу».

И Стриндберг столь же откровенно объясняет отказ.

«Я не в состоянии понять и одобрить ваше творчество. (Мне ничего не говорит ваше