Дэйн настоял, чтобы винтовки тоже остались здесь, и Майид, поколебавшись, согласился с ним. Он объяснил, что в Джубаиле винтовки не более уместны, чем в Ракке. И полицейские, которые иногда закрывают глаза на подобные нарушения закона, на этот раз не станут церемониться, потому что они наверняка получили приказ о поимке беглецов. Кроме того, винтовки не помогут против хорошо организованной полиции, вооруженной автоматами.

Людям, которые привыкли к своим винтовкам и даже стали считать их чем-то вроде талисмана на счастье, было тяжело решиться на такое. Человек, сжимающий в руках оружие, чувствует себя гораздо увереннее обычного, и ракканцы прятали винтовки в песок с таким чувством, будто хоронят лучших друзей. Все, кроме Мухаммеда ибн Хисса.

Посланец Бани Халиди, который до сих пор был самым тихим и покладистым, неожиданно проявил ослиное упрямство. Он наотрез отказывался бросить свою винтовку. Халиди сказал, что никогда в жизни, с самого детства, не выпускал оружие из рук, а во время редких визитов в какой-нибудь город прятал винтовку под плащом. Никогда! Бани Халиди – небольшой клан, заметил он, хотя и прославленный своими воинами, и с трех сторон их окружают земли сильных кланов – Мутаир, Авазим и Айман, а с четвертой – море. И потому каждый халиди всегда и везде готов к битве, готов защищать своих овец и верблюдов. Но это еще не все! У него ведь не простая винтовка, и даже не «Ли Энфилд», как у большинства бедуинов. Это «Маузер», который достался ему от одного аймани, убитого в набеге. И этот «Маузер» такое чудесное оружие, что даже сам собой безошибочно находит цель. Кроме того, такая винтовка – предмет особой гордости самого Мухаммеда и всего его клана.

Халиди мог до скончания века распинаться относительно достоинств своей чудесной винтовки, так что Майид прервал его и снова разъяснил, почему нельзя сейчас появляться в Джубаиле с оружием, пусть даже и спрятанным под плащом или привязанным к телу и прикрытым одеждой. А Дэйн сунул упрямцу в руку солидную пачку денег, которых хватило бы на три таких «Маузера» (хоть Мухаммед и хотел сохранить именно этот, свой собственный). Потом Майид процитировал государственный закон о статусе проводника-рафика (на это Мухаммед возразил, что в данном случае закон недействителен), потом – закон кусары, с которым Мухаммеду пришлось согласиться.

Несчастный халиди стоял с винтовкой в одной руке и деньгами Дэйна в другой. Наконец он спрятал серебряные реалы под рубашку и с совершенно потерянным лицом начал дрожащими руками зарывать свой любимый «Маузер» в песок. Когда он поднялся, Майид, из глаз которого в два ручья текли слезы, подошел к нему и обнял, и провозгласил, что с этой минуты и до скончания века Мухаммед аль Халид ибн Хисса – его друг и брат, и все, что только есть у Майида, теперь принадлежит и Хисса. Мухаммед, тоже не пряча слез, произнес такую же клятву.

Всех растрогало благородство и достоинство этих двух сынов пустыни, и ни один из беглецов не смог сдержать слез. Кроме Дэйна и Джабира.

Спустя десять минут Дэйн как можно тактичнее напомнил, что пора бы им двигаться. Все согласились, хотя никому и не хотелось, чтобы такая волнующая сцена закончилась так быстро.

Майид хорошо знал город: Джубаил аль Бахри был главным торговым центром для клана Авазим. Здесь жили друзья Майида и даже родственники – два дяди и трое двоюродных братьев. Конечно, это всего лишь городские арабы, но они все хорошей крови, из клана Авазим, и не забывают родства. Собственно, в городе прятаться даже безопаснее, потому что авазими-горожане не замешаны во всевозможных внутриклановых разборках.

Майид довел спутников до одиноко растущей пальмы у городских окраин и пошел дальше один. Не прошло и часа, как он вернулся, улыбаясь во весь рот, очень довольный собой.

– Лучше и быть не могло! – сообщил он. – Мой дядя Бандар, который любит меня, как родного сына, всего пять дней назад вернулся из деловой поездки в Мишааб. Он человек общительный, у него полно друзей, и он с радостью спрячет нас и позаботится о том, как нам лучше добраться до Катара. Он готов нам помочь исключительно из доброго ко мне отношения, однако неплохо бы тебе, Дэйн, дать ему немного денег – хотя бы пару горстей реалов, чтоб проявить почтительность к хозяину дома.

– Я заплачу. Его дом сможет вместить нас всех?

– Конечно, нет! Нас ведь девять, и, чтобы спрятать всех сразу, понадобились бы хоромы какого-нибудь принца! Дядя может принять четверых, но мы уже поговорили с его братом, и тот согласен спрятать еще троих. Остальные двое будут у моего двоюродного брата. Мне кажется, что разделиться на три небольшие группы для нас даже безопаснее. Да, Дэйн, второму дяде и кузену тоже неплохо бы дать немного денег в знак благодарности и уважения.

Дэйн великодушно согласился. В конце концов, он тратил не свои собственные деньги!

– Договорились. Но полегче с расценками, Майид! Нам надо еще как-то добираться до Катара. Твой дядя не в курсе, полиция нас ищет?

– Ищет! Это известно каждому! По всему Хаса саудовские солдаты и полицейские рыщут по улицам, приглядываются к прохожим и задают глупые вопросы. Но к нам они приглядываться не станут, потому что я проведу вас такими закоулками, в которые саудовцы стараются не соваться. А теперь – Дэйн, Джабир и мой дорогой Мухаммед ибн Хисса, вы пойдете в первой группе. Пора!