К закату они добрались до Бахрейна, показался порт Мухаррак, а примерно в пятидесяти милях к юго-западу находилась северная оконечность Катара. Вечером бриз утих. Кутийя сильно раскачивалась на волнах, и Джабир, который немного оправился от болезни и вышел, пошатываясь, на палубу, заявил, что эта кошмарная качка быстро загонит его в гроб.

Через пару часов снова поднялся ветер – на этот раз шамаль, предвестник северо-западного муссона. Паруса кутийи вновь наполнились, и она медленно заскользила вперед. Дэйн прикинул, что, если ветер продержится всю ночь, к утру они должны достичь северного побережья Катара и еще до заката войдут в гавань Дохи.

Капитан Маджид придерживался того же мнения: примерно так он и рассчитывал, если, конечно, не случится каких-нибудь непредвиденных обстоятельств.

– Но, мирза Дэйн, должен вам напомнить, что на море редко все происходит так, как мы рассчитываем, особенно осенью, в неверный промежуток между двумя муссонами. Погода до сих пор летняя, и это, в общем-то, радует. Но лично я не люблю плавать под этим ветром. Он неверен и переменчив, как вы сами уже заметили. Дует то немного к северу, то поворачивает к югу, то сильнее, то слабее, как пожилая дама, которая не знает, чего хочет.

– Да, ветер переменчив, но он, похоже, не собирается затихать и дует в основном с северо-запада, – сказал Дэйн.

Маджид угрюмо кивнул.

– Он может перемениться в любую минуту. И мне не нравятся остальные знаки.

– Какие знаки?

– Неужели вы не заметили? Вы же плавали в великой Атлантике! На юге собираются тучи. Пока не очень большие, но ветер все время сгоняет их туда. И уже примерно час, как появилась рябь на воде – от восточного ветра.

– И чем это нам грозит?

– Откуда мне знать, что будет угодно ветрам и небесам? Может, ничего и не случится, если ветер разгонит тучи и затихнет эта восточная рябь. Но если тучи будут собираться и дальше, это значит, что скоро с юга поднимется встречный ветер. Это не опасно, но мы не сможем плыть дальше к нашей цели, более того, нас может даже отогнать обратно. А эту рябь на воде поднимает ветер с востока, и, если он усилится, мы попадем в «шарки», или, как называют это арабы, «каус».

– Что это за шарки, или каус?

– Сильный ветер с востока или юго-востока. Он дует прямо к побережью Катара.

– Но мы ведь и так хотим попасть туда?

– Конечно, только нам желательно попасть туда живыми. Если каус будет достаточно сильным, да еще и подует прямо с востока, нас снесет прямо на коралловые рифы или песчаные отмели, которых полно вдоль побережья Катара. Тогда, может, кому-нибудь из вас и удастся выплыть – проделать вплавь последние пару миль до берега среди вздымающихся волн и бритвенно-острых коралловых рифов.

– Неприятная перспектива... – заметил Дэйн. – Надеюсь, до этого не дойдет.

– Я тоже. Все в воле Аллаха!

Шамаль не утихал, и к одиннадцати ночи они обогнули северную оконечность полуострова Катар. Тучи на юге начали расходиться, но восточные волны становились все заметнее. Маджид бегал взад-вперед и советовался с тремя моряками, оставшимися от его собственной команды. У всех у них был удрученный вид, они постоянно принюхивались к ветру и безнадежно качали головами. Майид сидел на кормовых перекрытиях и сосредоточенно вычищал грязь из-под ногтей кончиком кинжала. Джабиру неожиданно стало хуже, и Маджид разрешил ему прилечь в капитанской каюте и даже проводил туда.

Возвратившись на палубу, капитан сообщил Дэйну:

– Погода мне не нравится. Я решил вывести корабль в открытое море, пока она совсем не испортилась.

– Нет. Я очень тороплюсь, и мы не свернем с прежнего курса.

Маджид чуть растянул губы в печальной улыбке:

– Я понимаю ваши соображения насчет спешки, о достопочтенный господин. Но это нам не поможет – восточному ветру нет до них дела. Нас снесет на рифы! Корабль должен выйти в открытое море ради спасения наших жизней! Надеюсь, вы это понимаете, сэр?

– Нет.

– Вы не шутите? Тем не менее, я должен отдать приказ...

– Нет! – Дэйн даже не повысил голоса.

Маджид почувствовал себя неуютно.

– Уважаемый сэр, хотя вы и понравились мне с первого взгляда, и я считаю вас дорогим гостем на своем корабле, но капитан здесь все-таки я, и мое слово – закон! А потому, примите мои глубочайшие извинения, но...

– Не нужно отдавать рулевому приказ поворачивать в море, – спокойно, но веско проронил Дэйн. – Если вы так сделаете, то вынудите меня – против моей воли, заметьте – распороть вам брюхо.

Маджид уставился на американца, не в силах издать ни звука. Дэйн опирался для устойчивости на фальшборт, его свободная рука покоилась на поясе, всего в трех дюймах от кусы с узким, бритвенно-острым клинком. На первый взгляд в его фигуре не было и намека на угрозу, но Маджиду все равно почему-то стало не по себе.

Капитан попытался перевести все в шутку.

– Конечно же, вы, сэр, – человек воинственный, мне как раз такие по душе! Но вы, наверное, пошутили насчет ножа? Я вам все равно понадоблюсь, чтобы провести корабль в порт. Так что вы в безвыходном положении, и я все-таки отдам приказ.