Изменения, происходящие в окружении человека, в самом его бытии, в известном смысле не могут не затрагивать и проявления самой его природы и ее понимания. Идентичность живого, следовательно, изменяющегося человека не может застыть в некоем неизменном виде, она подвергается модификации в своем содержании и проявлении вместе с изменением человека и его осознанием изменения своей экзистенциальной перспективы и своих человеческих проявлений. К обычным тонким сложностям и разделениям, как мы можем видеть, отчетливо добавляются новые грани и уровни. В результате этого человек предстает как все более сложноидентифицируемое существо, ибо оказывается определяем целой сетью последовательно и многоуровнево реализуемых идентичностей. От неизбежного своего биологического «прикрепления» и развертывания онтогенетической преемственности в системе поколений – до рода как филогенетического «прикрепления» к древу земной жизни в совокупности всех человеческих поколений, идущих из прошлого, настоящего и возможных в будущем, развертывающихся в историческом бытии целого, включенного, в свою очередь, в особое историческое пространство.

Как «человек разумный» (homo sapiens, по определению) он традиционно идентифицировал себя как прежде всего существо, наделенное разумом, разумностью. То есть, будучи, с одной стороны, существом природным, остающимся частью природы, он, с другой стороны, в известном смысле противопоставил себя ей тем, что развил в себе специфическое качество – разумность как особый уровень приспособления к миру путем выделения из него (отделения и известного противопоставления ему), предполагающего и формирование нового уровня взаимодействий с ним (нового уровня управления). Это новое качество позволило ему и стать, и осознать себя субъектом, что определило содержание и вектор новых отношений его с миром (объектом): как субъект он организует это взаимодействие и определяет его содержание и характер.

Только человек-субъект способен и осознавать свое бытие, и ощущать всю его проблематичность, неоднозначность. И эта способность человека, по мнению представителей гуманистической психологии, например, имеет большее значение и больше отделяет человека от животных, чем такие его характеристики, как прямохождение и даже речь, собственно, и образуя особость его способа и вида бытия [250] . Человек закрепляет и выстраивает свою субъективность, становящуюся важным приспособлением к многообразию мира, требующего и разнообразного приспособления к нему; возможностью многообразия своего проявления человек образует соответствие задаче познания многообразного мира. Выращивая личность, человек закладывает основы человеческого мира – его организации, культуры. Сложное свойство разумности, обозначив коренное отличие человека от остального живого мира, дало имя тому человеческому виду, который и построил известную нам культуру, дошедшую до настоящего времени во всех ее исторических изменениях.

Качество разумности считается первым, основным и принципиальным, идентифицирующим человека критерием, но и оно все более усложняется в его понимании в условиях современной технической реальности. Для тех, кто, например, не признает за искусственным интеллектом права на разумность, этого достаточно; однако для тех, кто говорит о возможности существования искусственного интеллекта, очевидно, были бы необходимы указания и на какие-то иные качества человека, удостоверяющие его идентичность. На наших глазах формируется искусственная «разумность», сложная техническая среда, за которой некоторые энтузиасты признают уже способность к самоорганизации… В контексте подобных умонастроений и само качество разумности требует нового определения, уточнения, учитывающего открывающуюся специфику (и следующие из этого оценку и понимание) качества разумности. Искусственный интеллект – ум или разум? Машина – умная, условно говоря, или и разумная тоже? Представляется, что здесь различение проходит не только по уровню разумности, которую можно определить и как формальную способность манипулирования с информацией, обладание памятью, но и согласно тому, можно ли связать это со способностью мышления. Именно мышления, а не сколь угодно сложного оперирования знаками. Способность человека к мышлению означает, что он умеет творчески работать с объектами и понятиями разного рода, уровня и порядка – с многообразными явлениями мира, со своими чувствами и мыслями, с ментальными построениями и т. п., осуществляя это с помощью особого человеческого «приспособления» – внутреннего «пространства» своей психики.

Нетрудно видеть, что при этом единство живого, разумного, мыслящего, соединившихся в человеке, требует осмысления с позиции «нового технического энтузиазма». Так, например, Т. Лири говорит о симбиотической связи человека с компьютером, вводя понятия «кибернавт», «киберчеловек» [251] . Выбрав электронную жизнь в информационных сетях, человек готов добровольно уйти из своего смертного (биологического) тела, оцифровав (и отделив) свое сознание, что, по его мнению, есть путь к бессмертию. Действительно, вспомним специалиста по прагматометрии из «сказки» Кл. Ст. Льюиса «Мерзейшая мощь»: «Что унижает человека? Рождение, соитие, смерть. Мы сумеем освободить его от всего этого… Мы победим смерть, иными словами, победим органическую жизнь… Природа была нам лестницей, и мы ее оттолкнем» [252] . Таким образом, не начинает ли человек готовиться к принятию нового образа самого себя, другого по отношению к самому человеку в самом общем его понимании. В частности, существа, которое не живет, чтобы не умереть…

Однако при этом ничего не говорится о том, какое место, например, будет занимать в «мировоззрении» подобного «нового человека» понимание. Разумность человека и ее проявление – интеллект – у человека отнюдь не сводятся к оперированию знаками или навыками: представляется, что при этом акцент переносился бы лишь на внешние, формальные, а не содержательно-сущностные его проявления. Человеческое понимание – специфическая форма существования, обнаружения и проявления разумности, что и делает возможным аутентичное человеческое творчество в разных – научной, художественной и т. п. – формах творческого его выражения. Например, можно считать картинами то, что «нарисовали» обезьяны или ослы своими хвостами, с натяжкой можно назвать это «искусством» (своеобразным), но нельзя считать это творчеством. Кроме внешней формальной деятельности, аутентичное творчество, подразумеваеющее проявление человеческого феномена особой природы, необходимо, конститутивно включает в себя именно понимание (мотивацию, осмысление и т. п.), осуществляемое в единстве его интеллектуальной и эмоционально-чувственной форм.

Именно совокупность названных качеств позволяет человеку не только сформировать и наполнить внутреннее пространство своей психики, которое образует и определяет не просто личность, но ее глубоко индивидуальное бытие, но и тем самым создать новое измерение своего бытия – творческое. Внутреннее пространство психики позволяет строить и удерживать как образы внешнего мира, так в то же время переживания и озарения мира внутреннего, позволяет воспроизводить виденное и создавать новое состояние и видение. Оно создает пространство творческого оперирования с прежним опытом, возможность нового, желаемого его проживания и тем самым нового понимания, а также формирует новые определяющие способности человека: воображение, идеализацию, предвидение, конструирование…

Творчество, способность к творчеству составляет главный «нерв» человеческого развития, движения к самоосуществлению, прозреваемому им в высших состояниях, реализуемых в организации и функционировании внутреннего пространства его психики (своеобразного «черного ящика» человека). В этом смысле сколь угодно совершенная машина может лишь комбинировать имеющееся, но не может самостоятельно придумать новое, т. е. выйти за пределы заложенной в нее программы… Творчество, ставшее особой идентифицирующей человека деятельностью, есть не только следствие необходимости приспособления к изменяющемуся бытию, но и чувствительность к неким смыслам, которые не даны, но предчувствуются и оформляются во внутреннем пространстве психики человека, выступая протестом всей его природы против того, что всё проходит и исчезает; это своеобразный протест человека против смерти [253] , о которой он знает (в отличие от животных, даже самых умных). Это результат того, что человеку доступны восприятия из той высшей реальности, куда он способен трансцендировать из наличного бытия. Ощущение наличия самого этого уровня присутствует в человеке как бы независимо от реальности.