В. Б. Земсков предлагает ввести концепт цивилизационно-культурного пограничья в историческую динамику, в Большое время, понимаемое в категориях не бинарного кода, а в категориях синергетики, для которой главные принципы – не ставшее, а становящееся, не статика, а движение, не завершенность, а переходные формы.

В Большом времени истории цивилизационные образования возникают в масштабных процессах противостояния, экспансий, миграций, сцеплений, «скрещений» народов, традиций; происходит постоянное изменение границ взаимодействующих миров, их культур. Принцип динамического нелинейного процесса по множественным путям устраняет любой принцип центризма.

Разделяя идею И. Г. Гердера о существовании множества культур, понимание М. М. Бахтиным универсальной взаимосвязи граница – пограничье – культура, идеи А. И. Веселовского о том, что культура состоит из «неразрешимо смешанных» явлений, идеи Ю. М. Лотмана о существовании прежде любого текста и о легитимности «неадекватного» (трансформированного) «перевода» (т. е. адаптации феноменов одной культуры в другом контексте), основываясь на современном развитии этих идей в «культурном трансфере», согласно которому любой контекст изначально «нечист», «смешан», В. Земсков предлагает признать основой самостроения мирового историко-культурного процесса постоянные изменения, пересечения контекстов, их взаимодействие и увидеть этот процесс как сплошную сеть погранично-трансграничных взаимодействий и трансформаций.

Таким образом, по мнению В. Б. Земскова, с исторической точки зрения пограничье – это универсальная константа, энергетический источник, средство самоорганизации мировой культуры. Пограничье – это не «промежутки» (Ахиезер), не «агрегаты» (Яковенко), а переходы, мосты истории, ее строительные конструкции. И мировая история, мировая культура – не прогрессивно направленный единый процесс, а множество параллельных и пересекающихся процессов. Большая История требует разработки более тонкой градации типов пограничья (культуропорождающих, трансграничного взаимодействия и пограничий деструктивных).

На новом витке возвращаясь к идее культурного синтеза, В. Земсков рассматривает его как ключевую проблему для интерпретации культурообразования не только в Латинской Америке, но и в иных пограничных цивилизационных образованиях (или, как их еще определяют, лиминальных, лимитрофных, периферийных и т. д.), т. е. таких образованиях, которые возникают на периферии стабильных крупных цивилизаций, в зонах, где они переходят свои границы, вступая во взаимодействие с иными цивилизациями / культурами.

Таким образом, благодаря логике научного мировидения Валерий Земсков вышел за пределы латиноамериканистики к новаторскому типологическому сопоставлению культурных процессов в Иберийском и Российском регионах, к изучению межкультурных коммуникаций в европейском и глобальном масштабе, к исследованию образа России и «русской идентичности» в современном мире, к инновационной постановке проблем изучения цивилизационно-культурного пограничья, чем, по сути, определил направленность фундаментальных гуманитарных исследований не на одно десятилетие вперед.

Как справедливо заметил известный российский культуролог Игорь Кондаков, В. Земсков шел путем ученых-гуманитариев, стремившихся к универсальности, таких как М. М. Бахтин и А. Ф. Лосев, Н. И. Конрад и В. М. Жирмунский, Д. С. Лихачёв и А. М. Панченко, С. С. Аверинцев и А. В. Михайлов, Ю. М. Лотман и В. Н. Топоров, М. Л. Гаспаров и Н. И. Толстой, Вяч. Вс. Иванов и Б. А. Успенский, и несомненно находится в этом ряду. Все они, часто независимо друг от друга, смело пересекали границы смысловых областей и отдельных наук, различных видов искусств и типов культур, прослеживали глубинные связи между отдаленнейшими явлениями, соединяя, казалось бы, несоединимое; все обладали широким кругозором, проницательным взглядом, фантастической интуицией и потому были и остаются – в науке и культуре – пограничными фигурами, стоящими на страже нового, непознанного [357] .

Выставка и конференция, прошедшие в декабре 2013 г. и посвященные 20-летию Сериальных изданий ИНИОН Российской академии наук, явились событием огромной, непреходящей важности. Все содеянное за эти годы коллективом блестящих ученых, собранное воедино, не могло не поразить своим масштабом, новизной, глубиной и широтой содержания. В восьми сериях издательского проекта выпущено без малого 300 названий – это труды по философии, культурологии, социологии, теологии, музыке, это и мемуарная, эпистолярная литература. И каждый автор уникален, каждая книга – сокровище, бесценный вклад в гуманитарное знание, яркое свидетельство нетленности культуры.

Идея и осуществление всего проекта в целом и разработки каждой серии в отдельности принадлежит уважаемой Светлане Яковлевне Левит. Ее бескорыстная преданность делу, неиссякаемый энтузиазм, наконец, высочайший профессионализм и громадная эрудиция достойны восхищения. Низкий Вам поклон и глубокая благодарность, дорогая Светлана Яковлевна.

В названии моего доклада два имени: Мария Вениаминовна Юдина и Анатолий Михайлович Кузнецов. С полным правом там может и должно стоять и имя Светланы Яковлевны Левит. Как без многолетней, кропотливой работы А. М. Кузнецова важнейшая сторона творчества М. В. Юдиной осталась бы неведомой и ее облик художника и человека был бы неполным, так и без усилий С. Я. Левит все открытое и собранное Кузнецовым не было бы доступно ни нам, русским людям, ни всему миру. Благодаря им не прервалась «тонкая нить людской памяти» (Т. С. Гамазкова), и имя М. В. Юдиной звучит во всем мире. Уже в предисловии к первому тому Переписки Анатолий Михайлович Кузнецов выражает свою искреннюю признательность Светлане Яковлевне Левит, «без чьей любви к Марии Вениаминовне, без обостренного понимания объективной необходимости феномена Юдиной в нашей духовной жизни, без кого само это издание не состоялось бы на должном уровне» [358] .