– Ну? Я слушаю, терпеливый ты мой.

– Я тебе говорил, что состою в фиктивном браке. Аня – это моя жена. То, что наш брак не настоящий, знаем только мы, так нужно для бизнеса. Для других мы счастливая пара. Олег так и думает. Именно поэтому он опешил, когда увидел меня с тобой.

– А почему он предположил, что она умерла?

Дима взорвался криком.

– Да потому, черт тебя возьми, что я только что сказал – для всех мы счастливая пара! И моя измена - это что–то из области фантастики для него! Поэтому он и предположил! Ну, что, до тебя наконец-то дошло?

Яна молчала, переваривая информацию.

– А ты еще и сцену умудрилась устроить! На мне повисла. Нет бы подумать, что я – мужик, должен разрулить все. Так ты со своей ревностью чуть все не испоганила!

Глаза мужчины метали молнии, но и Яна не считала нужным сдерживать свои эмоции.

– Я испоганила! Ты совсем охренел! Мало того, что я здесь с тобой, как в золотой клетке, ничего не спрашиваю и ничего не знаю о твоей гребаной жизни, так ты еще и смеешь меня обвинять в том, что я все испоганила?

– Да, ты ведешь себя как ребенок! Я тебе поставил условия, и ты их приняла. И сейчас не время ставить свои рамки и вести себя так, как тебе вздумается, не заботясь о последствиях. А последствия твоего глупого поступка будут, поверь мне. И мне это надо будет разгребать. А тебе всего то нужно было держать рот закрытым и все было бы хорошо!

И так будет всегда. Она- его маленькая пошлая тайна и она сама в этом виновата. Если в начале их странных отношений она могла бы найти в себе силы бросить его, то сейчас мысль об этом причиняла ни с чем несравнимую боль. Он ставит условия. В их отношениях именно Яна была зависимой от этого сильного человека, и она прекрасно это понимала. Желание разорвать замкнутый круг преследовала ее, но как это сделать? Ответа не было.

Вернувшись на кухню за второй порцией коньяка, девушка почувствовала себя очень уставшей. От всего. От Димы, от скандалов. Казалось, ее выжали в соковыжималке и силы покидают ее.

Дима подошел к ней и уверенным движением забрал коньяк из рук девушки. Резко повернув к себе, почувствовал теплое дыхание на своей щеке. Она была прекрасна. И в гневе, и в грусти. Невольно залюбовавшись ее красотой, он поцеловал ее в шею. Такая перемена в настроении насторожила Яну.

– Милая, хорошая моя, прости. Давай не будем ссориться. Ты не права и точка.

Пухова хотела возразить, но Дима успел приложить свой палец к ее пухленьким губкам, заставив молчать.

– Да-да, не спорь. Виновата ты. Я понимаю, думаешь не понимаю? Все я понимаю, как тебе тяжело приходиться, но мы сами выбрали эту дорогу. Я твой, весь твой без остатка, но я не могу дать тебе больше, чем сейчас. Может когда-нибудь это измениться. Но сейчас мы должны быть осторожными, поверь так надо. Доверься мне.

– Я пытаюсь, но не могу. Как я могу довериться, если ты не доверяешь мне? Я чувствую, что ты не все мне рассказал, ты что-то скрываешь, это ведь так?

Это было так.

– Да. Я не все рассказал. Но все тебе и не надо знать.

– Почему? Ты думаешь, я разлюблю тебя? Этого не произойдет. Ты как наркотик, как воздух, без которого мне нечем дышать, понимаешь? Я все сделаю, только объясни, что происходит?

Если бы он мог. Нет, конечно, он может, но рассказать ей все означает сказать: «Прощай!» его милой девушке. Она не найдет в себе силы остаться с ним. Для таких, как она, с такой неустойчивой психикой, правда подобна острому ножу. Порез будет глубокий и будет кровоточить, а со временем не исчезнет. Останется рубец, который ничем не уберешь и нельзя будет вернуть ни за какие деньги мира первозданную красоту.

Дима не был эгоистом, он понимал, насколько тяжело дается Яне их скрыты отношения. Девушка любила, скорее всего в первый раз в жизни, и со своей любовью она хотела поделиться со всем миром. Вильховскому же надо было сдерживать ее естественные порывы, хотя и давалось это ему с большим трудом.

– Милая, ты не сможешь доверять мне, не попробовав довериться. Осмысли мои слова. Они несут огромный смысл. Ты принимаешь от меня все, что я говорю, но не задумываешься над сказанным мною. В этом есть часть твоего очарования. Но сейчас я прошу тебя – подумай над этим. Ты, как слепой котенок, тычешься влажным носиком, делая себе больно и нагоняя страх, но упорно не хочешь замечать, как теплые добрые руки направляют тебя, пытаясь уберечь.

Яна запустила руки в волосы мужчине и притянула к себе. Злость ушла. С ним всегда было так. Как только он начинал говорить своим глубоким, спокойным голосом, при этом обнимая ее, она сразу успокаивалась.

Попробовать довериться. Да она уже доверилась или нет? Где та грань между доверием и ведомостью? Да, она делала так, как сказал он, но при этом все равно обдумывала, как бы сделать так, чтобы изменить их ситуацию. То есть она была ведомой, но не подчиненной. И соответственно, не доверяла ему, думая, что ее концепция их отношений будет правильней, чем его. Хотя и не говорила об этом.