Шрифт:
— Еще раз простите, — сказал телекорреспондент. — Вы хотите сказать... Что внук не только носит имя своего погибшего деда, но и такой же герой, как тот?
— Именно это я хочу сказать. Мне говорили, он лично уничтожил около пятнадцати чеченских бандитов.
— Скажите, товарищ генерал-полковник...
— В отставке, — хмуро поправил Иноземцев.
— Да... А где находится могила Алексея Малютина-старшего? — допытывался телекорреспондент, не отставая с микрофоном в руке от Иноземцева и его женщин.
— Это далеко отсюда. Еще вопросы есть?
Передача давно закончилась, а Малахов все сидел, по-прежнему уставясь в телевизор, не видя, что там показывают, и не слыша,
о чем говорят.
— Деда... ты чего? Плачешь, да? — спросила Даша, подняв голову от стола, за которым занималась. — Тебе жалко их, да?
— Жалко, внученька, так жалко. Такими молодыми гибнут... А я вот, пень старый, все живу. И ничего-то мне не делается.
Щелкнул замок входной двери, и Даша побежала в переднюю.
— Бабушка, там дедушка плачет, — донесся до Николая Андреевича ее шепот.
— Что это с ним? — донесся голос пожилой женщины. — Выпил, что ли? На-ка вот пряничков возьми.
— Оля! — позвал, почти промычал Малахов из комнаты.
— Ну чего опять стряслось? — спросила она, войдя в комнату. — Ты чего, дед? — Ольга Алексеевна растерянно, не понимая, смотрела то на него, то на телевизор, в котором теперь резвились молодые исполнители современной попсы, то на открытую бутылку водки.
— Иноземцева только что видел, вот только-только... И Катю Соловьеву... Они Алешу Малютина хоронили.
— Ты, дед, совсем, смотрю... Приснилось, что ли? Или напился?
— Дедушка по телевизору их увидел, — вступилась Даша, расправляясь с пряником. — По телевизору показывали, как их хоронили.
— Ничего не понимаю... Кого хоронили? Иноземцева и Катю? Ты можешь толком объяснить?
— Нет, — замотал головой Малахов. — Не их. Слава богу, живы-здоровы... Сама ты, Оля, все напутала...
— Ничего я не напутала. Иноземцев и Катя поженились после войны, он взял ее с дочкой от покойного Алеши Малютина. Это ты знаешь?
— Не хуже тебя знаю, — отмахнулся Малахов. — Вот они сегодня и приехали на похороны внука Кати и Алеши, тоже лейтенанта Малютина, и тоже Алексея. Он погиб, обороняя высоту в Чечне, совсем как его дед в Белоруссии. И в том же самом возрасте. Дошло теперь?
— Господи... — Ольга Алексеевна присела на ближайший табурет, приложив руку к приоткрытому рту. — Надо же. Выходит, еще одного Алешу Малютина схоронили?
— Вот выходит... — отмахнулся он. — Еще одного героя... В общем, мать, ты как хочешь, а я поеду к ним в Москву. Надо бы их навестить. Это ж надо, такое горе...
— Коля, на какие шиши? И где ты их там найдешь?
— Займу денег, хоть в нашем военкомате, и найду по справочному на вокзале.
Ночью Малахов долго не мог заснуть, кряхтел и ворочался, вспоминая.
— Не спишь? — спросила Ольга.
— Где тут уснешь... Они, поди, думали, хоть этот Алеша за себя и за деда поживет. А пришлось в том же возрасте хоронить.
— А Кате каково, — отозвалась Ольга. — Мужа пережила и внука. Считай, ее тоже убили дважды. Как с этим жить? Ладно, спи, дед. Найду я тебе денег. Только всем ведь не расскажешь зачем и почему, с каждым сердце рвать не будешь... — Она всхлипнула и отвернулась к стенке. — Поедешь один, — сказала она, успокоившись, — я-то не смогу, сам знаешь...
А Малахов лежал на спине, глядя в смутно-белый потолок, по которому блуждали огни и тени от уличных фонарей, раскачиваемых ветром, и автомобильных фар.
* * *
В этот же вечер в Чечне в одной из глухих горных пещер кассету с видеозаписью похорон героев-десантников просматривали боевики.
— Братья, запомните этого старика, — сказал эмир Суваев, когда запись закончилась. — Генерал-полковник запаса... Представляете, сколько он пролил крови тех, кто хотел избавить мир от русских? Сам пролил или под его командованием. Все слыхали, что он теперь говорит? О чеченских бандитах. То есть о нас с вами, защищающих свою землю от русских варваров и поработителей. Это такие, как он, воспитывали и посылали своих детей и внуков захватывать чужие земли, которыми Россия никак не насытится... Запомните и его лицо, и его слова... Так кто возьмет на себя, братья, во имя Аллаха, Всемогущего и Мудрого, избавление земли от этого русского старика, который даже на краю могилы мечтает о гибели нашего народа, называя его верных сыновей бандитами?