Я покраснела от смущения. Ну вот, Фелан в своем репертуаре. Как он может так спокойно обсуждать настолько интимные и личные проблемы? И, в конце концов, мне совершенно неинтересно, когда и с кем там Норберг в последний раз занимался любовью.

— Лукавишь, — без малейшего стеснения ответил на мои мысли Фелан. — Всем женщинам это интересно. Впрочем, как и мужчинам. Секс правит миром. Секс и деньги. Но деньги людям обычно нужны лишь для того, чтобы купить секс.

Теперь мои уши пылали настолько невыносимым огнем, что я не удивилась бы, если бы они осветили всю улицу подобно факелу.

— И в любом случае ты почувствовала себя польщенной. — Фелан вдруг так резко нагнулся ко мне, что я шарахнулась в сторону, испугавшись, что он может ударить меня. Точнее — попыталась это сделать, потому как мгновением раньше на мою талию легла рука блондина, с легкостью остановившая мое порывистое движение.

— Иди к нему, — прошипел Фелан и с такой силой стиснул пальцы на моем боку, что тем самым заставил меня негромко застонать. Но не обратил на это ни малейшего внимания, с нажимом продолжив: — Иди к нему, Алекса! И не вздумай уйти, пока вы не выясните все свои проблемы. Меня уже достала эта ситуация! Я хочу вновь любить женщину, которая волею случая окажется в моей постели, и чувствовать, что все мои мысли принадлежат ей, пусть и на такой краткий момент. Мне уже надоело во время столь ответственного занятия думать о брате! Это как-то... не очень красиво и уместно. Эдак и импотентом стать можно.

Н-да, у любой эмоции есть предел. И смущение явно не стало исключением. В этот момент я поняла, что покраснеть сильнее вряд ли сумею при всем желании.

Что мне оставалось делать? Лишь последовать приказу Фелана. И я обреченно побрела в сторону знакомого дома, мученически шаркая ногами.

На сей раз мне пришлось долго барабанить в дверь, прежде чем она открылась. А когда это все-таки случилось, я не сумела сдержать удивленного вздоха. Потому что Норберг, появившийся на пороге, выглядел немного необычно.

Я привыкла, что ректор гроштерской академии колдовских искусств в любое время дня и ночи всегда аккуратно причесан и одет. Но сейчас Норберг явно позволил себе немного расслабиться. Ворот его рубашки оказался расстегнут, волосы растрепаны, а в руке менталист держал початую бутылку вина.

— Ну кого там еще нелегкая принесла? — устало вопросил он, резко распахнув дверь. Правда, при виде меня тут же осекся и удивленно заморгал.

— Доброй ночи, — поздоровалась я на всякий случай.

— Доброй, — растерянно отозвался Норберг и попытался незаметно спрятать бутылку за спину.

Я опустила голову, скрывая в тени понимающую улыбку.

— Алекса, что ты тут делаешь? — чуть спокойнее продолжил Норберг после недолгой паузы. — Я думал, что мы с Феланом все обсудили, и он больше не будет тебе досаждать.

— По всей видимости, твой брат оказался иного мнения, — мягко отозвалась я.

— Ох, вот ведь упрямец! — Норберг раздраженно покачал головой. — Ладно, я улажу этот вопрос.

И его глаза мрачно блеснули, доказывая, что Фелана не ждет ничего хорошего в ближайшем будущем. Боюсь, одним синяком на скуле он явно не отделается.

— Позволь войти? — попросила я. — Раз уж я все равно здесь, то было бы глупо дожидаться окончания ночи под окнами. — Норберг продолжал на меня смотреть, словно не понимал, о чем речь, и я с сарказмом добавила: — Впрочем, мне не привыкать. Не хочешь — не впускай.

— Алекса, не говори глупостей! — В голосе Норберга прорезались обычные насмешливые нотки. — Конечно же, я не оставлю тебя на улице. Входи.

И посторонился.

Я несколько раз глубоко вздохнула, набираясь решимости. Затем сделала шаг к Норбергу навстречу. И с силой, которую сама не ожидала от себя, прильнула к нему с поцелуем.

Какой-то миг его губы оставались плотно сомкнутыми, и меня пронзила холодная дрожь. А вдруг он сейчас оттолкнет меня и сухо прикажет убираться прочь? А вдруг посмеется надо мной?

Но через мгновение Норберг обнял меня. С глухим звяком полетела на пол бутылка, выпавшая из его рук. А менталист привлек меня к себе с такой силой, будто не хотел никогда отпускать.

Я задохнулась от наслаждения, когда его язык скользнул промеж моих губ. О небо, как долго я мечтала об этом!

Наш поцелуй длился и длился. Наконец, Норберг с видимым усилием отстранился. Отшатнулся от меня, прижал к лицу ладонь, будто опасался, что я вновь могу наброситься на него с поцелуями.

— Что ты делаешь? — глухо спросил он. — Алекса, что ты творишь? Разве ты не говорила, что мы никогда не сможем быть вместе?

— А мы и не сможем. — Я виновато пожала плечами. — Это всего лишь мой сон. Так хотя бы во сне я могу однажды удариться во все тяжкие?