и с собой привезёт шкатулку своих историй –

она бы с радостью морю их рассказала

ну а он притворится, что слишком устал с дороги –

смуглый, немногословный, скуластый, строгий –

он сядет с коктейлем в глубоком цветном шезлонге

и солнцу протянет свои длиннющие ноги

а она побежит сквозь брезентовый жёсткий зной

по пляжу, руки раскидывая как крылья

замирая сладостно от своего бессилья

перед огромностью, мощью и глубиной

и потом, уезжая, в рюкзак свой до треска полный

уложит ракУшки, в которых услышит волны –

все именно так и должно будет сбыться вскоре,

если они, наконец-то, поедут к морю

но он всё медлил: что ещё скажет врач,

поедем тогда, когда тебе станет лучше,

поверь, мы ещё поймаем счастливый случай!

умрёшь?

ерунда!

не выдумывай и не плачь.

и друзья не раз говорили ему: уступи ей!

ну что тебе стоит. билеты. и в поезд сесть.

она всё сильнее лысела от химиотерапии,

а он легкомысленно верил, что время есть

а когда у неё совсем не осталось сил,

хоть он ей ежедневно гранатовый сок носил,

она больше не вспоминала о том разговоре,

перетопчусь я, ну его, это море –

не хотела надоедать и способствовать ссоре

до конца

а потом он долго себя винил –

чем же взгляд его был так беспросветно зашорен?

он жизнь прокручивал в памяти как винил –

он ведь любил её, даже ни разу не изменил

и баловал, потакая в невинном вздоре

в безвозвратно упущеном кроется главное горе

дурак.

всё зевал, всё шляпил, всё временил -

и она умерла, так и не увидев море

2013

МАЛЬЧИК С ЮГА

Мальчик с юга

стоит у лотка с разлохмаченым луком.

В нём, тринадцатилетнем, прозрачном ещё, тонкоруком,

пробуждаться лишь начал мужчина: трепещущим звуком,

первой нотой, как только вступивший в оркестр инструмент.

Замираю невольно: внимателен и неподвижен

взгляд огромных, налИтых нездешними соками вишен;

глянец их отражает меня в этот самый момент.

Южный мальчик содержит янтарное щедрое солнце,

как в сосуде, в себе, и глаза, как резные оконца,

этот свет проливают наружу.

Вокруг толчея.

Поглядит в наши души, раскрытые древние книги,

многоликий единственный бог всех враждебных религий,

и тихонько прошепчет, что смысл в существующем миге,

а бессмертье - в любви, что едина для всех

и - ничья.

2013

ТАЛИСМАН

Бриз топорщит тугой завиток на открытом виске.

Ночь. Пустующий пляж. Длинноногая тень на песке.

Вслед встревоженно смотрит луна. Ты вот-вот на доске

заскользишь по широкой и тёплой спине океана.

Точно на провожающую, ты взглянул на луну.

Ночью легче попасться акуле шальной, буруну –

ты плевал на запрет. Ты бесстрашно седлаешь волну –

<