Клео не успевает проронить ни слова, когда арбалет уже направлен на неё.

Дальше секунда.

Никакой замедленной съёмки, она ничего не слышала и не успела заметить торжество на его лице.

Лишь короткая вспышка боли, превратившаяся в растекающееся по венам блаженство.

Опустив голову, Клео расстёгивает куртку защитного цвета, что ещё недавно укрывала её от окружающего мира, а теперь превратила в выделяющуюся на фоне травы мишень.

По коже нежно-абрикосового цвета, покрытой засохшей грязью, растекались тёмно-красные линии.

Они струились по всему телу, сходились к сердцу, вновь расходились к рукам и ногам, скользили по её шее, прятались в голове и заползали в уши.

Улыбнувшись, она переводит взгляд на торчащую в сердце стрелу, рука сама собой с лёгкостью вытягивает серебряный наконечник, с интересом наблюдая за пустой трубкой, выпустившей в неё свой яд.

На наконечнике крохотные сердечки, а по рукоятке арбалета в его руках струится надпись: «Легион Святого Валентина».

– Теперь я заражена… - бормочет, Клео, блаженно улыбаясь.

Он наклоняется к ней, откладывая арбалет в сторону.

– Ты же знаешь, таковы правила и ты проиграла, - Логан широко улыбается, когда его губы касаются её губ и тепло, разбросанное по всему телу, сосредотачивается на одних лишь губах.

Теперь она заражённая, в сердце больше не будет холодного равнодушия, голова больше не сможет соображать с ледяным спокойствием.

Она превратится в комок оголённых нервов, станет слабым, бренным телом, наполненным любовью.

Вирусом нового времени, от которого она пыталась сбежать.

Клео закрывает глаза, издаёт слабый стон удовольствия и просыпается от грохота чемодана Рассела.

Нахмурившись, девушка лениво разлепляет веки, пытаясь затуманенным взглядом рассмотреть жениха.

Энергично заталкивая вещи в полость чемодана, Рассел едва слышно ругается, то и дело нервно проводя рукой по волосам.

Клео могла бы спросить, что случилось, но не хочет.

Закрыв глаза, она прижимает тёплую ладонь к губам.

Как будто всё было наяву. Вспышки боли, сбитое дыхание, прикосновение его губ…

Клео вновь и вновь воспроизводит сон в голове, хотя сознание уже путается в деталях.

– Я уезжаю, - восклицает Рассел, бросая на постель галстук.

Клео вновь лениво открывает глаза, окидывая его затуманенным взором.

– В Швецию, - закатив глаза, он дрожащими пальцами пытается справиться с пуговицами рубашки. – И я не знаю, когда вернусь, потому что эти идиоты ничего не умею, чёрт бы их побрал!

Устало вздохнув, Клео кивает в ответ.

– Без тебя им никуда… - бормочет она, прочищая горло.

Загадочные «они», которых Клео никогда не видела и даже не слышала, упорно не хотели работать без руководства Рассела.

Они были либо бесконечно тупы, либо безумно отчаянны, раз то и дело направляли на себя его гнев.

– Скажи Эвелин, чтобы не волновалась. К Рождеству я без сомнений вернусь.

Усмехнувшись, Клео перекатывается на другой бок.

Как будто её волнует, где он будет на Рождество.

Её вообще не волнует этот праздник.

Гоголь-моголь, конфеты, печенье и торты остались в далёком прошлом, и даже вчерашняя лепёшка не навела мосты между Клео и давно забытой её желудком едой.

~***~

«Я хочу в твою голову.

Хочу увидеть то, что ты видела. Услышать то, что ты слышала. Испытать то, что ты испытала.

Я даже сейчас могу представить себя внутри твоих мыслей. Снимки, сделанные твоим сознанием, яркой пёнкой пролетают мимо.

Осень. Яркие краски умирающей листвы, истекающей алой кровью.

Клёны, чьи зелёные листья поразила жёлтая гамма осени.

Я слышу, ты смеёшься.

Спешишь вперёд, пытаясь поймать водопад осыпающихся на землю жёлтых кусочков осени.

Зима. Ты в океане снежинок, пытаешься рассмотреть на чёрном полотне неба звёзды, спрятавшиеся за тучами.

Весна. Умирающий снег, лужи свежей грязи. Тебе нравится этот запах, когда город восстаёт из пепла свежего сна.

Лето. Ты бывала в полях ирисов? Лаванды?