Отец уже давно бросил ходить на блошиный рынок с женой, отчаявшись верить в её ежедневные обещания, что на этот раз всё пройдёт по-другому.

Камден и Кола где-то чинят очередную украденную тачку, значит остаются только верные матери, дочери.

Вернее Роксана и Лоис, что старательно делает вид, будто она не здесь.

– Мама, - Роксана кладёт руки ей на плечи.

Обернувшись к дочери, Меб поджимает губы, выразительно округляя глаза.

От неё пахнет сахарной пудрой и кленовым сиропом утренних блинчиков, по волосам растекается мягкий запах старых духов, а кофта кажется такой мягкой, будто соткана из облака.

Роксана взяла за правило быть взрослой, но иногда так страстно хотелось прижаться к матери, рассказав об обидах мира.

– Я спокойна, - подняв руки вверх, Меб отходит от прилавка, и продавщица окидывает семью опасливым взглядом, прижимая к себе жилетку, отороченную тонкой полоской меха норки.

– Идём, выберем вазу, и отправимся, наконец, домой.

– Я просто хотела посмотреть, - Меб вырывает из рук Лоис пакеты и девочка облегчённо выдыхает, окидывая ногти суровым взглядом.

– После такой тяжести у меня испортится весь маникюр и руки будут неделю болеть.

– Боже мой, какая ты противная, - Роксана треплет сестру по тщательно выпрямленным волосам и девчонка визжит, пытаясь отбиться от её рук.

– Прекрати! Ты испортишь мою причёску! Рокси!

– Перестань задирать сестру, - Меб задумчиво кусает губу. – Никогда не думала, что скажу это тебе Рокси.

Толкнув Лоис в плечо, Роксана ловит её суровый взгляд.

Поправив задравшуюся курточку грязно-розового оттенка, Лоис, выразительно надувает губы, спрятанные за толстым слоем блеска.

– Мам, можно мне сегодня пойти в кино с девчонками?

– Нет, - отвечает Меб пробегаясь взглядом по усыпанным заржавевшим барахлом, прилавкам.

– Ну, мам, - возмущённо протягивает девочка. – Почему? Все идут!

– Потому, что я уже упустила одну дочь в детстве, и больше такого не повторится.

– Эй! – Роксана щипает Лоис за щёку, едва та готова улыбнуться в ответ на слова матери. – Ты меня вовсе и не упустила, я всегда знала, когда нужно остановиться.

– Нет. Твой отец знал, когда нужно остановиться, пока я умоляла его не убивать Ларка за то, что он нашёл вас на заднем сиденье его машины.

Глаза Лоис изумлённо округляются, вцепившись в локоть сестры, она подтягивается на нём, отрываясь от земли.

– А сколько тебе было лет?

– Двадцать один.

Меб выразительно цокает языком, оборачиваясь к Роксане.

– Серьёзно? Уже двадцать один? Цифра растёт с каждым днём.

– Мам, перестань, ты меня вовсе и не упустила.

Подойдя к прилавку, застеленному тёмно-синим бархатным покрывалом, Роксана восхищённо выдыхает, принимая в руки, расписанную маслянистыми красками вазу.

Угольно-чёрный цвет плавно перетекает в виноградную лозу, завершая композицию свёрнутой в клубок змеёй.

– Сколько?

– Пятнадцать, - пожав плечами, бывший владелец поправляет шапку, надвинутую на глаза. – Отрываю от сердца, семейная реликвия. Продавал бы дороже, но там отколотый край.

Обернувшись, Роксана ищет взглядом маму, и пока её волосы не мелькают в поле зрения, вытаскивает деньги и, сунув их в руку мужчине, заталкивает вазу в прозрачный пакет.

– Мама, мама, мам, - расталкивая людей локтями, Роксана спешит к Меб, наблюдая за тем, как медленно её лицо искажается гримасой недовольства.

– Подумай только, набор столовых ложек почти пятьдесят долларов, да они же рыжими пятнами давно покрылись! – хлопнув по крышке набора рукой, Меб посылает женщине за прилавком презрительный взгляд.

– С тобой невозможно ходить на рынок, - Лоис устало качает головой. – Сплошной позор.

– Мама, мама, посмотри, что я нашла, - вытащив вазу из пакета, Роксана протягивает её Меб, надеясь лишь на то, что цена не написана на дне.

Нахмурившись, Меб изучает её внимательным взглядом. От неё не ускользает неровность мазков, царапина и отколотый край.

– Ага! – Меб беспощадно тычет пальцем в деформированный кусочек вазы. – За такое уродство нельзя давать больше пятёрки! Сколько?

Пожав плечами, Роксана выдаёт самую лучезарную из своих улыбок.

– Четыре пятьдесят.

Широко улыбнувшись, Меб вновь заталкивает вазу в пакет, прижимая её к груди.

– Вот это я понимаю, покупка.

Раздражённо закатив глаза, Лоис стучит ножкой по вырванному куску асфальта.

– Так что, уходим? Я хочу домой. Хочу всем позвонить и сказать, что моя мама настоящий Гитлер и не отпускает гулять.