От серых туч не осталось и следа.

За окном рассвет.

Две огромные розовые полосы облаков, точно языки пламени, танцуют по нежно-голубому небу. Оно будто разделилось надвое.

С одной стороны огненные полосы, с другой нежные, крохотные облака необыкновенного фиолетового цвета.

Подавив восторженный вздох, берёт его за руку, позволяя пальцам переплестись, путаясь, друг в друге.

Хотя точно знает, где заканчиваются её тонкие, неуверенные и начинаются его сильные и крепкие.

– Ты достойна счастья… ты даже не представляешь, как ты его достойна, - его голос низким рокотом прокатывается по телу.

Больше не в силах подавлять в себе желание посмотреть на него, оборачивается.

В глазах застывает вопрос.

Логан…

Этого не может быть. Он не может быть в её спальне, не может развести руками тучи, обнажая перед ней рассвет, и не может засыпать её квартиру цветами.

– Ты? – голос предательски дрожит, и, отстранившись, Клео отчаянно упирается в подоконник, цепляясь за него руками.

Потолок срывается, точно дверь с заржавевших петель, обнажая над ними небо, будто картину, расписанную масляными красками.

– Ты не можешь здесь быть… ты не можешь здесь быть… - шепчет, Клео чувствуя, как пол под ногами становится нестерпимо горячим и начинает проваливаться.

Подсолнухи исчезают в пропасти бесконечного неба под ногами.

– Твой мир рассыпается… - голос Логана грохочет, будто гром среди осыпающегося мира.

– Нет,… нет…! Нет! Нет!

Кричит Клео, что есть сил.

Он подходит ближе и хватает её за руки. Клео чувствует, как ноги теряют опору, но не падает следом за подсолнухами.

– Ты не упадёшь.

Притянув её к себе, Логан проводит рукой по щеке Клео.

На его губах играет мягкая улыбка, бесконечное небо ищет отголоска в глазах, но они всё так же остаются тлеющими угольками в пламени костра.

– Не упади.

Судорожный вдох, открыть глаза.

Вот теперь это настоящее утро. Вокруг тишина, если не считать тиканья часов и мерного храпа Рассела.

Нахмурившись, Клео смахивает прядь волос со лба, бросив на жениха заспанный взгляд.

Как обычно на другой половине кровати, будто бы Клео не существует и они вовсе не обязаны делать вид, что они пара, когда здесь никого нет.

Под ногами кипы мятой бумаги, полученной Расселом по факсу.

Всю ночь он что-то напряжённо печатал и принимал звонки.

Пока Клео тешила ущемлённое самолюбие, пытаясь скрыть депрессию, Рассел напряжённо думал о будущем, пытаясь строить карьеру.

Отбросив в сторону одеяло, Клео с трудом поднимается, устало волоча ноги вперёд. Путь к ванной длинный. А ещё длинный, сегодняшний день, когда ей не нужно ехать в офис.

Включив свет в ванной, Клео едва подавляет испуганный восклик.

Вокруг раковины рассыпаны скомканные листы, пол устилают таблицы будущих переговоров, а рулон туалетной бумаги использован, как стикеры с заметками.

Устало вздохнув, Клео отшвыривает мысли Рассела в сторону, сминая их ногой.

Ей уже не впервой это действие.

Включив воду, девушка собирает исписанные листы бумаги и, свернув их в плотный клубок, заталкивает в раковину, позволяя бумаге проминаться под тяжестью H2 O.

Самодовольно усмехнувшись, Клео залезает в ванну.

У неё предостаточно времени для подавления плохого настроения с помощью пушистых пузырьков.

В воздухе повисает сладкий запах манго, благодаря новой пене для ванн.

Опустившись в мягкий восторг горячей воды, Клео закрывает глаза, представляя, как напряжение покидает её тело.

Так когда-то её учила делать подруга Эвелин, по совместительству психолог.

Эвелин считала Клео замкнутой, одинокой и нелюдимой, потому и заслала подругу в лагерь врага, выяснить обстановку.

Что не так с Клео? Почему у неё нет подруг? Почему она шарахается от фотографов, как только они появляются в поле зрения?

Подруга ничего не выяснила, но, по крайней мере, научила Клео расслабляться, когда обстоятельства слишком тяжело ложились на плечи.

В абсолютной тишине, нарушаемой лишь едва слышным лопаньем пузырьков, Клео слышит, как просыпается Рассел.