Тем временем коляску вкатили во двор. Пожилой мужчина что-то тихо сказал сопровождающему, затем с его помощью поднялся, взял протянутую трость и сам направился к старику.

– Гости в дом, радость в дом!
– сказал Бейсенгали, делая шаг навстречу.

– Сдра-ствуй-тэ Бе-сен-га-ли Те-мир-тасо-вищ!
– неожиданно по слогам и с трудом сказал гость, вглядываясь в морщинистое лицо Абулхаирова. И тут же развел руки:

– Es tut mir leid, aber das ist alles, was ich konnte, auf Russisch zu lernen.*

Бейсенгали удивленно посмотрел на гостя. Тот сделал знак, и незнакомая девушка подошла ближе. Гость тихо переговорил с ней, затем сказал:

– Sie wissen es nicht?

Девушка тут же перевела:

– Вы меня не узнали?

Бейсенгали отрицательно покачал головой. Он уже отчаялся что-то вспомнить. Кто же это такой? Гость шагнул еще ближе, почти вплотную и прошептал:

– Абу... битте, Абу...

– Вилли?

– Йа,- кивнул гость, - Вилли... ихь Вилли Штейнберг.

Вокруг удивленно зашептались.

– Вилли, - голос старика дрогнул, - мой маленький Вилли...
– Бейсенгали шагнул вплотную и обнял гостя.

– Йа, эст ист миа, - прошептал Штейнберг, - ирре кляйне аба альте Вилли.

– И я стал стар, - тихо сказал Бейсенгали.
– Очень стар, мой маленький Вилли...

У обоих бежали слезы. Они стояли, что-то бормоча, и к общему изумлению понимали друг друга. Все вокруг стояли в изумлении, лишь операторы плавно перемещались, снимая эту удивительную встречу. Глаза всех женщин увлажнились.

– Oh, das bin ich, - спохватился гость, - Abu, dies ist mein j"ungster sohn Otto und mein enkel Johann.*

– А это моя семья...
– и Бейсенгали представил всех поименно.
– Проходите, уважаемые, проходите.

Он посадил гостя на почетное место. Сам сел рядом, с трепетом смотря на неожиданного гостя. Абулхаировы тоже сели за столы, но стараясь подвинуться поближе, чтобы слышать все.

Перед гостем поставили угощение. Штейнберг попробовал из вежливости предложенное.

– Delicious!
– воскликнул Штейнберг.
– Mein Gott, wie k"ostlich! (Вкусно! Мой Бог, как вкусно! немецкий)

Потом он внимательно посмотрел вокруг и начал говорить, а девушка переводила:

– Я вижу, вы гадаете - кто же я на самом деле и где мы могли познакомиться? Разве уважаемый Бейсенгали не рассказывал вам о войне?

Абулхаировы переглянулись, но за всех ответил младший сын Рустам:

– Рассказывал, но...

– Я расскажу...
– Штейнберг взял стакан с водой отпил немного.
– Это в первых числах мая 1945 года. Мне тогда было неполных четыре года, но я все хорошо помню. Такое забыть очень трудно. Даже для ребенка. Даже для очень маленького ребенка. Да и не стоит забывать. Нельзя... да...
– голос гостя дрогнул, он еще отпил воды и продолжил рассказ:

– Наш дом был на улице Зекзише-штрассе. Это почти в самом центре Берлина. Я жил с мамой. Мой отец пропал на восточном фронте еще в сорок третьем году. Как оказалось, он попал в плен под Сталинградом, и чудом остался в живых. Но это мы узнали потом, когда отец вернулся в фатерлянд. Когда ваши войска подошли к Берлину, мама хотела уехать к родственникам, в Потсдам. Но мы не успели. Кто-то сказал, что путь отрезали советские войска, и нам пришлось остаться. Мы прятались от обстрелов и бомбежек в убежищах. Когда начался штурм, мы практически не выходили на улицу. Мы очень боялись. Много чего очень страшного говорили о русских. Как оказалось, это была неправда, но тогда мы верили всему. Мы сидели в подвале, вздрагивая от грохота и выстрелов. Не хватало еды и воды. Мама ходила за кипятком в соседний подвал. Иногда приносила хлеба. Иногда наши солдаты делились своим пайком. Но все равно мне всегда хотелось есть. Я хорошо помню то чувство голода.

И гость невольно покосился на стол, уставленный угощением.

– Однажды мама ушла и долго не приходила. Начался сильный обстрел. В наш дом попал снаряд или бомба, не знаю что, но от взрыва посыпался кирпич, и перекосило перекрытия, потом начался пожар. Один солдат сказал, чтобы все уходили, потому что может завалить, а спасать будет некому. Когда люди стали выбираться из завала, началась сильная стрельба и взрывы. Я очень испугался и побежал. Я не видел куда бежал. Страх гнал меня. Сильный страх. Я очень боялся и молил господа спасти меня. Забежал в какой-то дом, и сразу взрыв... Я хорошо помню, как испугался, когда увидел, что вход завалило. Я оказался замурованным в маленькой комнате. Я кричал от страха, звал маму, но никто меня в этом аду не слышал. Не знаю, сколько я там сидел. Помню взрыв и вдруг я оказался на улице. Я оцепенел. От взрыва... от страха... это потом понял, что оказался самой гуще боя. Стрельба, взрывы, больно бьют камни... я даже слышал, как рядом пули пролетают.

Представьте - жестокий, смертельный бой, а я в самом центре.

И вдруг меня кто-то схватил, прижал к себе. И представьте себе, мне стало так хорошо и спокойно. Я даже выстрелы перестал слышать. А потом...
– гость улыбнулся Бейсенгали, - я даже не испугался, когда увидел, что меня держит русский солдат...

За столами было тихо. Все сидели пораженные рассказом гостя. Бейсенгали закрыл глаза. Слишком уж неожиданно все вспомнилось.

– Ата, почему ты не рассказывал нам про это.