Абулхаиров доложил о встрече с разведчиками двадцать восьмой гвардейской. Лейтенант кивнул, приблизился к окну и присел рядом с сержантом Ванюшиным. Стали вместе разглядывать противоположное здание.

– Так, что высмотрел, сержант?

– Немцы закрепились в доме напротив, тащ лейтенант. Полтора-два десятка стволов с парой пулеметов.

– Где пулеметы?

– Вон, крайнее, слева заложенное мешками окно, и справа подвальное узкое окно, самое опасное.

Пулемет в подвальном окне действительно был самым опасным. И даже если гранату докинуть, то попасть сложно - проем сам по себе узок, словно архитекторы изначально предусмотрели в этом месте потенциальный ДОТ. И ведь как удобно расположен - пулемет простреливает всю улицу. И не обойти - следующее здание почти все обрушено, а следующий жарко горит. На улице имеется несколько искореженных остовов автомобилей, но от пулемета защита слабая.

– Да, - согласился взводный, - выкурить расчет будет не просто. Марченко!

В комнату заглянул связист.

– Я, тащ лейтенант!

– Связь давай.

Связист положил катушку на пол, на неё коробку телефона, снял трубку и принялся вызывать:

– Волга-семь ответь Каме-два. Волга-семь ответь... да!
– воскликнул Марченко и протянул трубку взводному.
– Волга-семь, тащ лейтенант.

Взводный взял трубку и начал докладывать:

– Волга, я Кама-два. Заняли угловой дом по Зекзише-штрассе. Противник закрепился в доме напротив. Плотный пулеметный огонь. Орудие повреждено. Прошу поддержать броней...
– лейтенант прервался, слушая трубку, - понял, товарищ капитан, понял. От боеприпасов не откажусь... есть!

Отдав трубку связисту, взводный распорядился:

– Брони не будет. Минимум через полчаса могут подтянуть орудия, так что слушай приказ! Первое и второе отделение занять оборону, сержант Иванов ко мне, остальные отдыхать.

– Иванов, возьми пару бойцов и дуй за боеприпасами. Путь помнишь?

– Так точно, тащ лейтенант!

– Так давай, мухой!

Бойцы оттянулись вглубь здания и, найдя подходящие места, расселись вдоль стен. Многие растормошили мешки и, достав хлеб, принялись медленно жевать.

Бейсенгали сел, не снимая мешка, и задумчиво уставился на пролом в стене. Рядом плюхнулся Карпов, достал фляжку, отпил немного, покосился на Абулхаирова.

– Ты чего такой смурной, сержант?

– Да все о том же, Сема...

– А, понятно, - кивнул Семен и протянул фляжку, - на, Темиртасыч, глотни. Полегчает. И вообще, мой совет - забудь...

Проходивший мимо лейтенант остановился и внимательно посмотрел на Абулхаирова.

– Сидите, - остановил он собравшихся встать бойцов.
– Что случилось, сержант?

– Я...
– Абулхаиров запнулся, волнуясь, - олтирген... убил...

– Не понял, кого ты убил?

– Детей, - еле выдавил из себя Бейсенгали.

– Как?
– оторопел взводный.
– Когда?

Сидящие недалеко бойцы переглянулись.

– Когда дом зачищали, тащ лейтенант, - сказал за сержанта Карпов, видя, что тому тяжело говорить.
– Мы расчет пулеметный в правом крыле уничтожили, а в прикрытие у них... мальцы совсем были.

– Фу-у-ух, а я-то подумал...
– выдохнул взводный.
– Вооружены, то есть, они с оружием были?

– Ну да, - кивнул Карпов.

Лейтенант посмотрел на сержанта, покачал головой, забрал у связиста катушку и присел на нее.

– Не понимаю тебя, сержант. Чего переживать по пустякам?

– Балалар... то есть дети не пустяки, товарищ лейтенант, - ответил Абулхаиров .
– Даже если это дети врага.

– В чем-то ты прав, сержант, - произнес командир.
– Но они взяли оружие! И тут правда одна - или ты умрешь, или они.

– А чого их жилити?
– вскинулся младший сержант Ройко.
– Враже племия! Згадайте, що ци сволоти творили у нас! Я ничого не забув! Я завжди памятаю. Всю село в сарай викрали и спалили ... всих ... жинок, старих ... и дитей! Чуэш, сержант?! Всих!
– Голос Ройко дрогнул.
– Я б их усих ... давити их треба. Тиснути ...

– Сиз эрдайым адам болуы керек!

В доме стало тихо.

– Чего? Что ты там про Адама сказал? При чем тут Адам?

– Адам, по-казахски - человек!
– пояснил Бейсенгали.
– Всегда надо быть человеком, всегда! Зачем звереть?

– Да, сержант, - согласился взводный.
– Звереть нельзя. Тогда ничем мы от фашистов отличаться не станем.

– Эт-то точно...
– вздохнул кто-то. И все согласно кивнули.

– А дети... дети это будущее. Нельзя убивать будущее.

Не сразу, но все согласились. Лишь Ройко помотал головой:

– Не прощу...

– Тащ лейтенант, наши возвращаются, - доложил боец, следящий за тылами.

В здание буквально ввалились бойцы с ящиками. Иванов тяжело дыша, обвел бойцов ошалело-радостными глазами.

– Мужики....
– прохрипел он и прокашлялся.
– Мужики! Только что в штабе узнал - наши Рейхстаг взяли!

Все переглянулись.

– Уррра-а-а!
– крик загремел и растекся по всему дому. На улице заполошно застучали пулеметы, затем к ним присоединились автоматные очереди.