Шрифт:
Кончилась шумная жизнь. Не стало забот о строительстве, о хозяйстве. Оставалось молиться да перебирать в памяти пережитое.
Поверил наконец — будущего для него у Бога нет. Даже челобитной теперь не напишешь: ни чернил, ни бумаги. И чтобы не изводить себя напрасным гневом — его и обрушить не на кого, взялся мастерить кресло, а на спинке, по верхней кайме, — резные письмена, те же, что на крестах писал.
4
Фёдор Алексеевич поправился к Пасхе. Пасха в 1676 году пришлась на 26 марта — отдание праздника Благовещения.
Всю Светлую неделю юный государь принимал поздравления и сам поздравлял. В воскресенье у него были патриарх, бояре, окольничьи, думные дворяне, думные дьяки. В понедельник — стольники, во вторник — жильцы, дворяне иногородние, в среду — дети боярские и Аптекарский приказ — доктора, лекари, аптекари, в четверг — подьячие, в пятницу — дворовые слуги, в субботу — люди разных чинов и купечество. Всё это множество народу допускалось к целованию руки, и каждого Фёдор Алексеевич дарил цветным яичком.
За красное яичко стал приятелем всех нижних чинов, всей Москве — свой человек.
Милославские, Хитрово, Долгорукие сговаривались, как отставить от дел Нарышкиных, Матвеева, а Фёдор Алексеевич, презирая дворцовые шушуканья, радовался здоровью и царствовал как умел.
Звал в стольный град мастеров каменных дел, собирался строить новый дворец, новую Оружейную палату — это в Кремле, а в городе — храм в Котельниках, ворота для Алексеевского монастыря, колокольню в Измайлове, дома погорельцам.
Не мешая властвовать князю Юрию Алексеевичу Долгорукому, Богдану Матвеевичу Хитрово, ввёл в Думу близкого себе человека. 4 мая боярство было сказано князю Василию Васильевичу Голицыну.
Наперёд особых служб для Голицына не задумывалось, но всё вышло само собой. От короля Яна Собеского поздравить Фёдора Алексеевича с восшествием на престол приехал посол Чихровский. Переговоры с ним вёл Артамон Сергеевич Матвеев. Поляки за вечный мир требовали Киев, Невль, Велиж, Себеж, большие деньги для содержания польской армии да помощь русскими войсками против турок.
Чихровский сообщил: Турция ныне охвачена великим мором — самое выгодное время объявить султану войну.
Артамон Сергеевич отвечал Чихровскому доброжелательно, но твёрдо.
Покойный царь Алексей Михайлович оказывал помощь Речи Посполитой с 1672 года, убытки Россия понесла немалые и напрасные: король так и не выступил на султана.
На Крым царские люди войной ходили, на Дон чинить промысел против Азова послан князь Волконский.
Посол стоял на своём: дружба у русских только на словах. Матвеев, загоняя Чихровского в угол, приводил примеры.
С польского посла в Персию, с Богдана Гордия, ради дружбы не взыскали одних только пошлин на 3083 рубля. И на примерах же показывал, как Польша дружит, искореняя на древних русских землях греческое православие.
В окончательном ответе королю Яну Собескому было сказано: в том, что до сих пор нет совместного выступления против турецкого султана, виновата Речь Посполитая. Царские войска будут посланы на соединение с королевскими только после заключения вечного мира или же нового длительного перемирия.
Ответ послу Чихровскому Артамон Сергеевич вручил 16 июня.
В это же время на Украину, мимо великих посольских дел сберегателя, отправился боярин князь Василий Васильевич Голицын. Прошёл слух, нужно ждать султана — на Киев целится.
Артамон Сергеевич слухам не верил, но приходилось терпеть, ждать случая послужить юному государю памятно и зело полезно.
Фёдор Алексеевич стремился к правде и к порядку. Укрощая воровство, запретил воеводам и местным приказным людям ведать денежными сборами с таможенных и кружечных дворов. Озаботясь правильным ведением государственных дел, сам составил роспись слушания приказов в Думе.
Понедельник был отдан приказам Большой казны, Иноземскому, Рейтарскому, Большому приходу, Ямскому, а, скажем, пятница — Разрядному, Посольскому, Новгородской Чети. По совету ближних своих людей Фёдор Алексеевич ввёл должность председателя думской комиссии. Должность эту получил князь Яков Никитич Одоевский.
Матвееву новшества нравились. Сам он был занят завершением дела гетмана Дорошенко, рассылал своих лазутчиков по украинским городам, и вдруг — нелепый поклёп, допросы. А допросы вели Богдан Матвеевич Хитрово да Хитрово Александр Савостьянович. Об их корысти и воровстве из приказов Большой казны, Дворцового, Кормового, Сытного, Хлебного Матвеев царю Алексею Михайловичу докладывал не раз и не два. И горе горькое — воры стали судьями. Жалоба на сберегателя посольских дел поступила от Монса Гея. Отозванный в Данию, резидент объявил: боярин Матвеев не доплатил ему за поставленное ко двору рейнское вино пятьсот рублей.