Царь торопил с подведением под крепостные бастионы минных галерей. Военные инженеры Франц Тиммерман, Яков Брюс, Адам Вейде и прибывший им на помощь швейцарец Морло торопили землекопов с рытьём. Работы велись днём и ночью. Нерадивых подвергали безжалостной порке.

Пётр каждодневно бывал на работах. Каждый раз он расправлял на барабане карту Азова и, твёрдо выговаривая слова, кратко молвил:

— Господа военные инженеры. В сентябре должны взорвать стены. Глядите, думайте. Срок вам — месяц.

Дурная погода осложняла и жизнь в полевом лагере, и осадные работы. 18 сентября разразилась настоящая буря — пошёл сильный ливень с градом. Траншеи наполнились холодной водой. Это было предвестником осенней непогоды, а крепость всё ещё не была взята. Вслед за первыми грозами как-то незаметно подкралась осень с холодными и серенькими, без красок, днями.

В тот же день, 18 сентября, из Москвы прибыл в сопровождении сильного конвоя стольник. Он привёз с собой «казну» — около 70 тысяч рублей серебром и медью для выплаты полугодового жалованья офицерам и стрельцам и несколько меньшего — для «прочих воинских чинов, солдат».

После выдачи жалованья настроение людей заметно поднялось. Между падаток, землянок и шалашей засновали маркитанты и маркитанки, торгующие всякой всячиной, и прежде всего вином. Все говорили о предстоящем новом штурме. Понимали это и турки, которые всё меньше и меньше издевались над осаждавшими с высоты крепостных стен.

Пётр Алексеевич удивлял окружающих бодростью духа и оптимизмом молодости. Патрик Гордон оставил в те дни такую дневниковую запись:

«Я поехал к каланчам и обедал там у его величества, которого нашёл более склонным к штурму».

Самодержец не переставал обсуждать с генералами различные варианты штурма крепости. Было решено атаковать Азов, как и при первом приступе, со стороны реки. Пётр привёз своих корпусных начальников в лагерь к князю Долгорукому. Там они наблюдали, как солдаты тренировались с посадкой на речные суда. Однако они имели высокие борта с бойницами, расположенными выше отверстий для весел, и люди с трудом взбирались внутрь таких лодок и с трудом выбирались из них. Патрик Гордон на просьбу царя высказаться ответил ему:

— Ваше величество, если штурм крепости будет яростный и победный, то он не продлится более часа. Полки на лодках могут опоздать.

Своё слово вставил и донской атаман Фрол Минаев:

— Паша, ваше царское величество, совсем забоялся моих казаков. Как только они под крепость подойдут на лодках, так сразу их толпа янычар встречает в сожжённой слободе. Раньше такого не было. Вот и новый палисад у реки поста вили, и пушек там умножили.

Пётр сказал, размышляя:

— По диспозиции нападать на Азов со стороны Дона должны преображенцы и семёновцы с донскими казаками. Донцов паша помнит по первому штурму. Знать, посему число своих войск увеличил у реки.

Когда государь замолчал, генерал Гордон почтительно продолжил его мысль:

— В тот раз казаки высаживались с лодок. В городе готовы к такому ходу вашего величества. А что, если обмануть турок — пусть потешные пройдут по самому берегу и от реки начнут штурм. А господин атаман Минаев высадится с лодок и подсобит солдатам.

Мысль опытного и хитроумного шотландца сразу понравилась Петру Алексеевичу:

— Ваша милость, генерал, пусть будет по-твоему. На войне удивить врага — значит победить его.

Накануне штурма, 24 сентября, генерал Гордон был с царём на центральной батарее. Они слышали подземную работу турок, ведущих минную галерею под русские осадные сооружения. Над подземным ходом, который шёл от Азовской крепости, ночью незаметно был вырыт небольшой окоп. На дно его поставили большую чашу с водой. От того, что глубже окопа на два-три метра работали кирками и заступами, земля незримо для человека содрогалась. Но вода выдавала ход подземных работ — по воде в чаше расходились слегка заметные круги. Пётр I с изумлением наблюдал за ними:

— Известное дело. Ещё воевода и боярин Михаил Шеин таким способом выведывал подкопы поляков короля Сигизмунда, когда Смоленскую крепость защищал во время Смуты...

Гордон, умудрённый опытом обороны Чигиринской крепости, приказал подвести под вражеский подкоп свой, чтобы взрывом порохового заряда разрушить неприятельскую подземную галерею.

Последний военный совет перед вторым штурмом Азовской крепости вновь принял единодушное решение:

— Приступ! Только приступ!..