Шрифт:
— Всегда к воинским услугам вашего величества...
После военного совета на Пушечном Гордон записал в «Дневнике», что в тот день «приняты были различные решения относительно нашего похода в Азов».
На следующий день генерал с присущей ему энергией произвёл «смотр и разбор» своему Бутырскому солдатскому полку. Он отобрал в ротах 104 человека, не пригодных для походной службы.
В тот же день он был приглашён к царю в село Преображенское. И там вместе с ним составил список амуниции и других необходимых вещей, которые следовало взять бомбардиру Петру Алексееву с собой на войну. Кожуховский поход показал, что тот с собой взял на «военные упражнения» не одну телегу лишнего, бесполезного.
В солдатские полки был объявлен набор «охочих» людей. От московских бояр и дворян в большом числе бежали дворовые мужики, пожелавшие от беспросветной жизни стать царскими солдатами. Генерала Патрика Гордона теперь каждодневно стали беспокоить «дворяне по поводу их слуг, поступивших в солдаты».
Надо отдать должное командиру Бутырского полка. Он не вернул ни одного солдата из беглых прежним владельцам крепостных или кабальных мужиков. Всем просителям говорил прямо:
— Его царскому величеству государю Петру Алексеевичу очень нужны новые солдаты...
Готовясь к военному походу, среди прочего командир бутырцев приказал купить тафты белой 50 аршин и красной — 6 аршин. Из них для рот солдатского полка было пошито десять знамён. Они все были белые с красными полосами по краям и с крестами посередине.
И самодержец, и его военный наставник ясно понимали, что дело зачинается нешуточное. Кожуховский поход стал последней воинской потехой Петра. Положение Русского царства в конце XVII столетия было довольно сложным. Вступив в союз с Польшей и Священной Римской империей (Австрией) и предприняв два Крымских похода, правительница Софья Алексеевна нарушила Бахчисарайское перемирие 1681 года. С тех пор Москва находилась с Крымским ханством и с его сюзереном, турецким султаном, в состоянии войны, конца которой не виделось.
Вена настаивала на продолжении войны со Стамбулом. С этой целью в Москву прибыл цесарский посол Иоганн Курций. Уже на первом приёме в Московском Кремле австриец сказал боярам:
— Мы с вами христиане, а там басурмане. Не мы, а они владеют священным городом Иерусалимом...
В ходе переговоров с Боярской думой Иоганн Курций добился главного: быть войне, и на том стороны целовали крест. Вопрос стоял только о времени похода войска Московии на юг.
Из столицы Священной Римской империи и Польского королевства на имя царя Петра Алексеевича Романова пришли благодарственные письма. В них российский самодержец именовался величеством и всеми титулами, вплоть до «государя земель Иверской, Грузинской и Кабардинской и областей Дедич и Отчич».
Кожуховские манёвры внушили молодому царю и такому же молодому кругу его сподвижников-единомышленников большую уверенность в силах и искусстве полков нового строя, в способности войск вести маневренную войну и штурмовать полевые крепости. О том, что военные упражнения — ещё не война, как-то забывалось. Государь всея Руси решил испытать себя в настоящем деле.
Он, как бы размышляя вслух, стал говаривать своим ближним людям, в том числе и своему военному наставнику-шотландцу:
— Ходил ли в походы царь Иван Четвёртый Васильевич на Ливонию? Ходил. Да ещё и не одну крепость там брал. И дед мой, и отец мой в доспехах и на коне рати не раз смотры делали перед войной не только с Крымом...
Более того, Пётр I считал себя созданным для военного дела человеком. К этой осознанной мысли его подводил прежде всего служилый иноземец Патрик Гордон. Шотландский наставник прозорливо видел в своём венценосном ученике великого полководца Московии. Гордон не ошибся — в ходе Северной войны 1700-1721 годов Пётр I Романов действительно станет победоносным полководцем, нанеся полное военное поражение Швеции. Её регулярная армия считалась едва ли не самой лучшей в Европе, а король Карл XII стяжал себе славу большого полководца. И оставался в зените славы до того дня, когда его непобедимая армия не вышла на поле Полтавской битвы.
Но пока государь всея Руси, мечтавший с лёгкой руки своего военного наставника о полководческой славе, скажет своим друзьям ушедшего в прошлое детства и товарищам по потешным играм:
— Шутили мы под Кожуховом, теперь под Азов идём играть...
Государь и его единомышленники понимали, что будущее России лежит на морских берегах — только через них можно было «прорубить окно в Европу». Единственный морской порт на русском Севере Архангельск не мог разрешить проблему внешней торговли. Белое море надолго покрывалось льдами и находилось далеко от центральных областей страны. Балтийские берега были в руках Шведского королевства, с которым тягаться пока не приходилось.
Оставалось ещё Чёрное море, которое в древности носило название Русского, а теперь полностью находилось в руках турок-османов. Царя Петра I не страшило в устремлениях к морю на юге даже то серьёзнейшее обстоятельство, что проливы Босфор и Дарданеллы были в руках Оттоманской Порты и их было России не «видать, как своих ушей».
Попытки князя Василия Васильевича Голицына овладеть Перекопом показали все трудности прямого удара по Крымскому ханству. Чтобы угрожать ему, необходимо было иметь опорный пункт в непосредственной близости от Крыма, обеспечить свободный выход в Азовское и Чёрное моря быстроходных казачьих флотилий, набегов которых так боялись и хан, и султан.