Трубит торжественно олень.

А за лесами, за долами

Стоят родные города,

Плывет заря над теремами,

Пасутся тучные стада,

Их рог пастуший созывает.

И сладко сердце замирает, -

Уж башни стройные видны,

За ними – кровли, купола!

Узнали князя со стены

И бьют во все колокола!

Никто не верил в смерть его,

И день, и ночь о нем молились.

Трезвон – не слышно ничего!

Врата тяжелые открылись,

И полился людской поток!

Целуют стремя и сапог,

Смеются, охают, ревут,

И ненаглядного героя,

Ликуя, жалуясь и воя,

Всем миром ко дворцу ведут!

А там полки его встречают;

Блестит броня на молодцах,

Улыбки радостью сияют;

Бежит княгинюшка с крыльца,

За шею мужа обняла

И вмиг слезами залилась,

Ей утирает слезы князь,

Все бабы плачут; вот дела,

С ума сошли колокола!

Как наревелись да напелись,

Так брагу кинулись варить,

Княгиня маленькая – прелесть,

Не хочет пальцы расцепить

И выпустить милого друга,

Влажны ресницы над зрачками,

И отпечаталась кольчуга

На щечке розовой кружками.

И счастлив князь, как никогда.

Вот стражи нищего ведут,

Он весь распухший, как от оспы,

На теле язвы и коросты.

Спешит ко князю Перегуд,

Большой, с походкою медвежьей:

«Князь, не гневись, послушай прежде;

Сего мы бродника нашли

Едва живого, он в пыли

Сидел с сумой у южных врат

И говорил, что он твой брат…»

А нищий в ноги повалился,

На купола перекрестился:

– «Брат Ярополк, прости меня!

Покоя не было ни дня!

С тех пор, как мы с тобой расстались,

Проклятый Блуд совсем исчез,

Хазары ночью подобрались,

Я, хоронясь, в дупло залез,

Да в мед по шею провалился!

Все разорили! Все пожгли!

А надо мною рой кружился,

Кусали пчелы да шмели!

Дней десять я в дупле сидел,

Покуда весь тот мед не съел!

У стен твоих седмицу маюсь,

Казну и кров – все потерял;

Прости меня, смиренно каюсь,

Я смерти для тебя желал,

Желал я, брат, твоей жены, -

Позор на мне и гнет вины,

Но я клянусь тебе при всех,

В бою с врагом я смою грех!»

Люд просит Позвизда простить, -

Раскаянье – дороже злата.

Велит князь баню истопить

Пожарче – для себя и брата.

Но с башни слышатся рога,

Протяжно воют, безутешно,

Сулят несметного врага;

На стену князь идет поспешно,

А там уж лучники бегут.

Полки готовят воеводы,

Смолой груженые подводы

Скрипят, тревожно кони ржут,

Мелькают красные щиты.

Князь смотрит зорко с высоты, -

Полнеба пылью затянуло,

Войска идут за рядом ряд,

Четыре знамени пестрят,

Еще не слышно шума, гула,

Еще знамен не разглядеть,

Но видно, как пылает медь

На головах и на плечах.

У князя уж рябит в очах,

Внизу все ждут, застыли лица,

Глядят на княжью багряницу,

А князь глядит из-под руки

Уже с улыбкой на дорогу!

Идут древлянские полки.

Сам Лютобей ведет подмогу!

Древляне хмурые – орлы;

Хвосты свисают с шишаков,

Кольчуги длинные светлы,

И шкуры вместо чепраков.

Гремят булатные копыта,

Въезжает первым Лютобей,

С ним трое рослых сыновей

И, в панцирях тяжелых, свита.

Князь Ярополк гостей встречает,

По-братски крепко обнимает;

Желая ратного успеха,

Друг другу жмут запястья, локти

И Лютобей седой в доспехах,

И Позвизд – мученик в лохмотьях.

Шумит восторженно народ!

Гонец, однако, уж несет

Плохую весть; спугнув покой,

Надрывно бьют колокола.

За Калиною, за рекой

Стоят хазары без числа.

И подает княгиня князю