Орт тяжело нахмурился:

– Несколько раз Холи был непозволительно груб с матерью. Оскорблял её словами, которые вообще не должен произносить благородный

– Госпожа моя, - обратился я к Лари, - юность так опрометчива. У него были какие-то, хотя бы пустяковые причины чувствовать себя обиженным?

Её лицо залила краска:

– Нет, нет, в том то и дело. Это было так неожиданно и так жестоко с его стороны. Бедный Холи. Теперь бы я всё ему простила.

– На днях я собирался прилюдно сделать завещание и объявить наследника, - подхватил Орт. – По столице всё ещё гуляет поветрие, своей судьбы никто не знает. Конечно, наследовать должен был мой сын. Но мне так не хотелось спускать ему всё это с рук, что я уже подумывал о том, чтобы оставить большую часть состояния Лерту.

– В последнее время Холи часто ночевал не дома?

– У Лерта он вообще часто ночевал ещё мальчишкой, особенно летом. У их дома есть открытая веранда, там ему и стелили, поскольку Холи не выносил жары. Но после наших ссор он вообще мог остаться где-нибудь в трактире и заявиться наутро, в мятой, грязной одежде, с синевой под глазами и без денег.

Она опустила глаза.

Тем временем из лавочки принесли краски.

– Соберите всех слуг в соседней комнате, - сказал я Орту – и впускайте ко мне по одному. На листе папира я написал три коротких слова – «небо» - жёлтой краской, «трава» - красной и «лютик» - синей.

– Каким цветом это написано? – быстро спрашивал я каждого из слуг. Они таращили на меня глаза, но, привыкнув исполнять любую господскую прихоть, терпеливо давали ответы: «цыплячьим, гвоздичным, заревым, сумеречным».

– Голубым, - вдруг услышал я. – Ой, нет, таким, как у лютика».

Да уж, если красный с зелёным иные путают, то таких ошибок мне ещё не встречалось. Передо мной стоял паренёк ростом мне по пояс, с лицом, покрытым веснушками.

– Ты что же, учишься читать?

Уши его покраснели, словно он уже ожидал того, что за его будут за них драть.

– Хочу поступить приказчиком в лавку, а там надо, ну, хоть немного. И читать, и считать тоже.

– Ну что ж, похвальное намерение. А здесь ты чем занимаешься?

– Еду варю. Я кухарки здешней сын.

Больше грамотных не нашлось. Поварёнок, как выяснилось, до позднего вечера помогал матери, уснул прямо на кухне и с самого утра тоже был весь в хлопотах.

Слуг отослали, и я снова остался наедине с супругами.

– Простите меня, - сказал я Лари, - но мне важно знать, в чём именно вас обвинял ваш сын.

Она вскинула голову:

– Сука, - кричал он, - шлюха. И ещё похуже. Потом разрыдался, выкрикнул, что всё равно меня любит, и выскочил из комнаты.

Лари зарыдала. Я подождал, чтобы она хоть немного пришла в себя, и осторожно сказал:

– Госпожа, у меня есть свои основания считать, что вы были верны своему мужу. Но не мог ли кто-то внушить Холи, что он и в самом деле бастард, плод незаконной связи? Орт собирался огласить завещание и сгоряча мог заявить, что хочет почти всё оставить Лерту. Мальчишка должен был воспринять это как подтверждение своему безумному подозрению.

Супруги долго глядели друг на друга:

– Лерт, - сказали они в один голос.

– Теперь я понял, - продолжал Орт. – В последнее время кузены часто ссорились, Лерт постоянно говорил Холи, что тот недостоин и должен сам знать своё место.

– Если это так, то его затея была почти беспроигрышной. Прямо поговорить с вами Холи уже не решался, вдобавок он со страхом ожидал того, что откроется при оглашении. Рассорься он с вами вконец, сбеги из города или покончи с собой – Лерт в любом случае добился бы своего.

– Благие предки! – Лари снова плакала. – Почему мы не заставили его рассказать нам всё?

– Не убивайтесь так! Ваш сын должен был выжить, и я вытащил бы из него всю правду, если бы не убийца. Но сейчас пора разобраться с Лертом. Холи было трудно говорить, и я ни о чём его не спрашивал. Но шепнуть мне, что двоюродный брат открыл ему, что он бастард, парень вполне мог. Попробуем поднажать на него. Как можно скорее пошлите телохранителей, чтобы они привели его сюда. Обвините Лерта в том, что кузен попытался себя зарезать. Потребуйте подписать документ, где он откажется от своей доли наследства. Дайте ему договорить до конца и выйти из комнаты, но, если я подам знак, пусть телохранители схватят его и свяжут.