После создания комитета избирался уполномоченный (обычно бывший гражданин США, вернувшийся в Сицилию после высадки союзных войск либо по окончании войны). Его отправляли в США, снабдив специальными и авторитетными бумагами и пропусками, напутствуя молитвами приходских священников, монахинь и сирот. Излишне говорить, что человек этот уезжал, нагруженный дарами для родичей и американских друзей.

Вернувшись из США в 1947 году, дон Чезаре Мандзелла принял горячее участие в судьбе сиротского приюта монахинь ордена Святого сердца в Чинизи, куда были помещены сироты из Терразини, Чинизи, Траппето и Балестрате. Этот приют нуждался в срочном ремонте. Предстояло также отремонтировать церковь, устранив все следы бомбардировок 1943 года. За четыре года дон Чезаре добрых шесть раз отправлялся в США, чтобы собрать пожертвования среди своих соотечественников, живущих в США.

Джимми Куазарано (он же Джеймс Куазамоне, судившийся за вооруженное ограбление и азартные игры, зять Вито Витале и шурин Джона Бонвентре) неоднократно приезжал в Сицилию, дабы привезти пожертвования, собранные в США и предназначенные для церквушки Мадонны лель Понте. Самыми щедрыми пожертвованиями отличался Джон Придьола. Тот, кому в наши дни случится побывать в Балестрате, провинция Партинико, будет крайне удивлен, увидя на фасаде старой церквушки великолепную мемориальную доску белого мрамора, на которой золотыми буквами высечено: «Новая колокольня, дар Джимми Куазарано, Ло Медико Франческо и товарищей из Детройта».

Фрэнку Коппола, «благодетелю сирот и церкви в Партинико», был поднесен почетный билет Итальянской католической университетской федерации и студенческая шапка. А однажды по случаю его посещения Партинико, своей родины, при въезде в город он был встречен музыкой и флагами.

Санто Сордже привез в Муссомели пожертвования, собранные в Нью-Йорке и Бруклине для больницы им. Руссо и церкви Мадонны делле Грацие в Муссомели.

Анджело Бруно преподнес 66 своим родственникам в Виллальбе по 50 тысяч лир каждому и щедро одарил сирот селения.

Этот перечень можно было бы и дальше продолжить: Бонанно, Гарофало, Профачи. Бедные и простодушные люди благословляли их поездки с благотворительной целью, молились за них, им и в голову не могло прийти, что под маской набожности и милосердия скрываются контрабандисты наркотиков. В полном неведении были также власти, облегчавшие вояжи этих преступников своими рекомендательными письмами и восторженными отзывами.

Во время этих псевдофилантропических поездок созывались совещания, разрабатывались планы действий, подготавливались путешествия с политическими, туристическими и экономическими целями, закладывались основы для обмена и сближения — словом, изыскивались все новые и новые пути для доставки «подарков» дорогим родичам по ту сторону океана, а также подготавливалась почва для дальнейших действий. Эти поездки служили также укреплению уз, исправлению политических ошибок, их использовали и для того, чтобы убедить заокеанских «друзей», что даже партии, традиционно настроенные против мафии, с изменением политической ситуации меняют и свое отношение к самой мафии.

«Мафия? Не будем преувеличивать, — сказал как-то депутат от Палермо, член Итальянской социалистической партии журналисту Джону Калхэйну из газеты «Сан — Таймс», бравшему у него интервью во время приема в отеле «Шэратон» в Чикаго.— Мафия — это преувеличение зарубежной печати». Это интервью со всевозможными комментариями появилось на следующий день во многих газетах США.

В наши дни достаточно было бы беглого знакомства с коллекцией ежедневной нью-йоркской газеты «Прогрессо итало-американо», чтобы убедиться на основании фотографий в знакомствах, дружбе и связях между американскими боссами и главарями сицилийской мафии: знакомствах, дружбе и связях, от которых ныне на словах отрекаются и те и другие.

В марте 1957 года квестура Палермо обнаружила исчезновение пакета с 25 паспортами. По воле случая паспорта оказались в руках контрабандистов наркотиков, которые, таким образом, могли спокойно менять свои имена каждый раз, когда в том возникала необходимость.

Кроме собственного паспорта, Тото Греко пользовался еще тремя безукоризненными паспортами, выданными на имя разных лиц. В Испании в паспорте на имя Альдо Калини Тото Греко фигурирует с острой бородкой и усиками; в Танжере борода исчезает и он становится Сальваторе Гуджанти; во Франции и Англии он уже без бородки и усов и выступает под именем Джованни Яннуччи.

Элио Форни разъезжал с паспортами Микеле Агрэ и Карло Форони. Имя Форони всплыло в связи с двумя грузовиками, груженными контрабандными сигаретами, которые были обнаружены в монастыре альбанских монахов в окрестностях Рима.

Аналогичными преимуществами пользовались Кальчедонио Ди Пиза, Чезаре Мандзелла, Гаспаре Поненте, Винченцо Аккарди, Сальваторе Греко, по кличке Коротышка в отличие от его родственника Тото Греко, по прозвищу Длинный.

В Плимуте, в Англии, Греко Длинный с документами на имя Джованни Яннуччи приобрел судно «8014»; через два года финансово-таможенная инспекция задержала его в Средиземном море у мыса Гранитола и конфисковала весь груз контрабандного табака.

В Мадриде Греко Длинному удалось обвести вокруг пальца испанскую полицию. Финансово-таможенная инспекция сигнализировала испанской полиции о присутствии Греко в Мадриде, настаивая на его задержке и высылке в Италию. Такой же сигнал поступил от Интерпол, следившей за передвижениями Греко и Элио Форни с момента их отъезда из Танжера и до прибытия в Мадрид, в «Отель де прэнс». День спустя Греко и Форни испарились, предоставив поле действия синьорам Калинин Форони, которые под большим секретом сообщили полиции, что Греко и Форни отправились в Гибралтар, где будут поджидать одно из своих судов.