– Сейчас мы пробу сымем, - сказал Батурин, проходя мимо Кутузова в калитку.
– Не переперчил?

Механик опять захохотал, а Кутузов в некоторой растерянности остановился передо мной: что это, мол, за птица? Откуда? На всякий случай подал мне широкую и жесткую, как лопата, ладонь:

– Михаил Кузьмич.

Я представился в свою очередь. Кутузов все поглядывал настороженно: лицо у него припухлое, красное, с мелкими бисеринками пота на лбу и на подбородке, словно он только из бани выскочил. И на этом красном лице резким пятном выделялся белый невидящий зрак.

– Извиняюсь, вы из области?
– спросил он, пропуская меня в калитку.

– Хватай дальше - из Москвы!
– крикнул Батурин с крыльца.
– Главный ревизор по сыроварням.

Механик засмеялся.

– Пошли, пошли!
– подгонял нас Батурин.
– А то квас прокиснет.

На веранде был накрыт стол: в центре стола три поллитры водки, по краю тарелки с сыром, со свиным салом да с забеленной окрошкой. Хозяйка, маленькая, кругленькая, в белом фартучке, с таким же красным и потным, как у хозяина, лицом, суетливо расставляла стулья и приглашала к столу. На веранде было жарко, как в парной.

– А где шайки? Где березовые веники?
– спросил Батурин.

Хозяева остановились, растерянно глядя то на стол, то на Батурина.

– Я спрашиваю: париться нас пригласили или отдыхать? Если париться, то ставь шайки с горячей водой, а если отдыхать - растворяй окна!

Механик засмеялся, а Кутузов, виновато улыбаясь, возразил:

– Нельзя, Иван Павлович... Окна у нас того... одна видимость только. Они обманные, не открываются.

– Мало вам государство обманывать! Так еще и самих себя решили обмануть? Вот я вас!
– погрозил Батурин пальцем.

На этот раз с механиком заодно смеялись и хозяева, а Иван Павлович шумно сопел и требовательно оглядывал стол: не поймешь - не то шутил, не то и впрямь сердился.

– Это все она виновата, - сказал Кутузов и кивнул на жену.
– Строили веранду, говорю: форточку давай сделаем. А она мне: чтоб мухоту разводить? Я, говорит, твоей башкой заткну эту форточку...

– Ковда я тебе говорила, ковда?
– затараторила хозяйка.
– Ты в избе-то фортку не открываешь - боишься, кабы кто не влез.

– Ну, ладно... Растворяй дверь на улицу, - сказал Батурин.

– Так ведь слышно будет. Пацаны сбегутся, - робко возразил Кутузов.

– А ты отгонять станешь... Вместо Полкана.

Механик опять засмеялся.

– Садись, Андреич! Садись, - приглашал и меня и хозяев Батурин.
– Если и не отдохнем, то хоть попаримся.

Батурин налил всем водки по граненому стакану и первым поднял свой:

– Ну, за самих себя.

Выпили все до донышка; даже хозяйка пила, хоть и морщилась и плевалась потом, приговаривая: «И кто ее выдумал? Чтоб ему в гробу перевернуться!»

Водка была теплой до тошноты, и я оставил полстакана.

– Андреич, ты что? Ай обиделся?
– удивился Батурин.

– Да как-то боязнь - сразу и до дна, - попытался отшутиться я.
– Надо сперва приглядеться к ней.

– Э-э, нет! Ее брать надо с ходу, штурмом. Иначе она тебя самого одолеет. Выпить стакан - одно дело, а растянуть его на двадцать два наперстка - совсем другое. Пей и не мешкай! А главное - закусывай, закусывай... Ешь сало! Ни один хмель тебя не возьмет.

– А я люблю витамином закусывать, - сказал механик, - томатным соком. Во!
– он теперь тоже покраснел и на его крутом высоком лбу засверкали такие же бисеринки пота, а черные высокие волосы опали и залоснились.

– Сало полезней, - не сдавался хозяин.

– В сале нет витаминов, - сказал механик.

– Ну, если в свином сале витаминов нет, тогда я уж и не знаю...
– обиделся хозяин.

– Ладно вам спорить, - сказал Батурин, наливая еще по стакану.
– Мы пьем по науке: по полной и до дна. А кому наша наука не по нутру, пусть хлебает квас.

Возле дома остановилась машина. Хозяин выскочил в палисадник и через минуту вернулся с Семеном Семеновичем.

– Привет запорожцам от турецкого султана!
– крикнул Семен Семенович с порога и начал декламировать знаменитое письмо запорожцев: - Який ты к черту лыцарь, що голою ж... ежаки не вбьешь...

– А, привет заслуженным артистам-гитаристам!
– шумно приветствовал его Батурин.
– Давай штрафной!

И сунул ему в руки стакан водки. Тот вытянул губы трубочкой, чмокнул стакан и продекламировал:

– Здравствуй, рюмочка Христова! Ты откуда? Из Ростова.
– Потом дурашливо перекрестился: - Господи, не почти за пьянство, прими за причастие!
– и выпил, картинно запрокидывая голову.

– О, видал, как работает?
– обернулся ко мне Батурин.
– Между прочим, он всю историю и географию знает наизусть.
– Так рекомендовал мне Семена Семеновича, будто я видел того впервой.