384

исподлобья.— Я хотела бы о многом с тобой говорить, очень о многом. Мне доводилось беседовать с советскими музыкантами и учеными в Брюсселе, но, сам понимаешь, когда с человеком знакома несколько часов — это один разговор, и совсем другое, когда так, как с тобой…

— Тебя в Брукхаузен привезли в январе сорок пятого? С транспортом из Аушвица?

— Из Равенсбрюка. Нас было восемьдесят француженок и бельгиек. Тогда мне было восемнадцать.

— Вас первое время держали на карантине, на шестнадцатом блоке. Так ведь? Мы, русские, каждый вечер ходили смотреть на вас. Мне-то было уже двадцать.

Кажется, она оценила его доверительность.

— Слушай, я знаю, что у вас в политической комиссии возникли трудности. Если хочешь, я поговорю с Шарлем.

— А что может Шарль?

— О, оп может многое! Наша ассоциация действует в тесном контакте с французами, кое в чем французы зависят от нас.

— Видишь ли, Мари, как бывший узник я, конечно, очень хочу, чтобы наш Международный комитет был активнее в общей борьбе… Но как представитель советской ветеранской организации я не имею соответствующих полномочий, я только наблюдатель и не собираюсь никак влиять на позицию товарищей. Верно, от их решения будет зависеть…

— Участие или неучастие русских в деятельности Международного комитета?

— В общем да. Очевидно, да. Но не одно это… Я все время пытаюсь понять, что за метаморфоза произошла со взглядами и поведением старых друзей.

Мари постучала твердым перламутровым ногтем по сигарете, стряхивая пепел.

— Вы, русские, меряете других, как у вас говорят, на свой аршин. Нация, давшая миру Рублева и Достоевского, иначе воспринимает мир, чем нации Рабле и Костера. Французы и бельгийцы рационалисты, вы идеалисты.

— У нас пользуются другой шкалой оценок.

— Мне это известно. Грубо говоря, на поведение делегатов западных стран влияет то, что наши страны связаны североатлантическим пактом. Федеративная Республика Германии — наш союзник по этому пакту. Понимаешь?

— Меньше прежнего понимаю. Разве наши товарищи, брукхаузенцы, представляют здесь официальные инстанции?

— Разумеется, нет. Но…

В эту минуту в автобус ввалился дородный Яначек, впрыгнул

25 Ю. Пиляр

385

Шарль, за ним поднялась Галя, служащая Цецилия, Дамбахер, Богдан и все остальные.

— О-о! — возопил, сияя всем своим белым женственным лицом, Яначек.— Шарль, Генрих, внимание! Мадмуазель Виноградова, также внимание! Если мне не изменяют глаза — я вижу мадам ван Стейн вместе с господином профессором Покатиловым. Они были здесь одни. Они взволнованы и смущены…

— Заткнись, Яначек,— сказала Мари (она выразилась по-лагерному: «Halte Maul…»).— Вечно встреваешь не в свои дела. Папа Шарль позволил мне посидеть рядом с Константом.

— Ты в этом уверена? — робко спросил Шарль.

Яначек загоготал и, подпрыгивая ногами с толстыми ляжками, прошел в конец салона, ущипнул Мари за плечо и очень довольный возвратился на передний диванчик.

— Я тоже хочу сидеть с красивой женщиной! — закричал, мешая немецкие и французские слова, Насье, влезший в автобус последним.— Прошу вас, мадмуазель, же ву при…— И ринулся к Гале, которая растерянно топталась в проходе, но был остановлен мускулистой рукой ван Стейна.

— Пардон, камрад Насье. Я беру мадмуазель в качестве заложницы, пока этот хищный скиф, этот неотесанный славянин не вернет мне в целости и невредимости мою крошку Мари.— Шарль взял Галю за руку и увлек за собой на задний диванчик.

— Как в целости? — хохотал Яначек.— Степные кочевники всегда были охочи до латинянок…

— Франц,— вдруг нежно пропела Мари,— пожалуйста, не делайте столько шума, мы с мсье профессором ведем идеологический диспут.

— Это правда, камрад Покатилов?

— Я думал, представители нейтральных государств менее мнительны,— сказал Покатилов.

— И более щедры на деньги,— мрачно вставил Сандерс, видимо, вновь мучимый «жаждой».

Автобус неслышно тронулся и покатил по брусчатой, отполированной дождем мостовой.

Мари задумчиво улыбалась.

— Франц — отличный парень, но повторяется. Кстати говоря, у него как у представителя нейтральной страны еще более трудное положение, чем у нас.

— Почему?

— Государственный служащий,— уклончиво ответила она.

— Я допускаю, что кое-кому из местных деятелей небезразлична позиция нашего комитета в отношении политики соседней страны, им не хотелось бы раздражать соседа…

386

— В особенности учитывая размер инвестиций некоторых частных фирм в здешнюю экономику.