Я с особенной жадностью всматриваюсь сегодня в четкие извивы гор, гляжу на лес, на серебристо-зеленое море хвои. Как не позавидуешь тут воробьям, свободно пересекающим зону оцепления! Рядом со мной шагают мои друзья. Они теперь стали мне еще ближе, и я верю сейчас более чем когда-либо, мы еще повоюем!

192

Останавливаемся на площадке под каштанами. Лизнер, покусав губы, произносит свою обычную вступительную речь. Нам слишком хорошо уже известно, что у него не дом отдыха, об этом можно было бы и не говорить, но капо требует ответа во всеуслышание, и мы кричим:

— Понятно!

Лизнер достает резиновую палку. Его голубые, со слезинкой, глаза смеются.

— Первая шеренга на месте, вторая вниз… марш!

Шурка — ловкий парень! — незаметно перекидывается во вторую. Олег, Виктор и я остаемся в первой. Лизнер приказывает повернуться направо и ведет нас к длинному каменному желобу, наполненному цементным раствором.

Около желоба большие деревянные ящики. В них тоже цемент. Невероятно, чтобы нас заставили их куда-то нести: ящики без ручек, и в каждом, по меньшей мере, двенадцать пудов веса! Лизнер, однако, невозмутимо дает команду разбиться попарно и приготовиться. Отправив своего помощника со второй группой на земляные работы, он поворачивается к нам.

— Подымай!

Берусь за скользкие углы ящика, приподнимаю его и думаю, это даже не жестокость, это безумие! Виктору еще хуже моего, он стоит к ящику спиной. Все-таки мы трогаемся, следуя за Лизнером, выводящим нас на узкую тропинку.

Идем, как пьяные, трясущимися шагами, гуськом. Справа от нас грядки с цветной капустой, слева свалка: бумага, пустые консервные банки, тряпье; ниже кустарник и колючая проволока. Поворачиваем налево. Перед нами вырастает деревянная, проложенная на откосе лестница. Спрашиваю Виктора:

— Неужели наверх?

Он, не оборачиваясь, отвечает:

— Наверх.

Передние очень медленно начинают подниматься. В середине происходит какая-то заминка. Предлагаю Виктору:

— Поставим на секундочку?

Он говорит:

— Чтобы тут же прихлопнули?

Лизнер пока безмолвствует. Я вижу его кирпичного цвета физиономию, голубые слезящиеся глаза — он зорко следит за нами.

Вступаем на лестницу. Виктор взбирается на полусогнутых ногах, чтобы на меня не переваливалась вся тяжесть; я должен подтягивать ящик почти до подбородка, чтобы сохранить его в горизонтальном положении, иначе липкая серая масса выпол-

13 ю. Пиляр

193

зет за край. У меня резь в плечах, жилы вытягиваются, и я боюсь, как бы пальцы не разжались сами.

Проходит с полминуты. Я не выдерживаю:

— Виктор…

— Костя, терпи.

Еще ступенька, еще. Наконец руки опускаются, ноги нащупывают землю.

— Далеко… еще?

— Терпи.— У Виктора в горле что-то клокочет.

Лизнер, топая сапожищами, обгоняет нас. В ту же минуту впереди раздается жалобный возглас, почти мольба:

— Капо, дай передохнуть!

Просит какой-то немец. Но Лизнер неумолим:

— Дальше!

Продолжаем продвигаться. Я начинаю серьезно беспокоиться за Виктора: движения его становятся все более шаткими. Вновь мольба:

— Капо, разреши…

— Дальше, дальше!

Будь ты проклят, зверь!.. Откуда же у человека берутся силы?

У меня при каждом шаге подламываются колени.

— Капо!

— Дальше!

Виктор медленно кренится вперед, сейчас он рухнет. Кричу.

— Ставим!

Виктор оседает… Ящик касается земли. С радостью вижу, что все передние уже стоят.

Лизнер подлетает к первой паре. Треск ударов, стон и зычный выкрик:

— Подымай!

Люди стоят, стоят, как загнанные лошади, на которых уже не действуют никакие понукания и никакое битье.

— Подымай! — вопит Лизнер, размахивая палкой.

Я замечаю у обочины дороги веревку. Быстро подбираю, связываю концы, подсовываю под ящик. Удар по затылку — я кланяюсь почти до земли.

— Подымай!

Хватаюсь за углы ящика, кричу Виктору:

— Надевай веревку!

Он просовывает голову в веревочный хомут, и мы снова движемся, обливаясь потом и проклиная в душе капо, ящики и весь белый свет.

194

Мы идем теперь вдоль лагерной стены. Слева от нас сбегает порогами густой еловый лес; он тянется до самого горизонта, заставленного невысокими бурыми горами. Я вспоминаю о нашем тайном решении — туда, к этим горам, через этот лес мы должны держать свой путь,— и мне становится как будто легче. Правда, очень помогает и веревочный хомут: на нем висит половина тяжести.

Поворачиваем направо. Проходим шагов тридцать. Наконец долгожданное: «Стой!»

Опускаем ящики. Вытирая мокрое лицо, я осматриваюсь: сооружается продолжение крепостной стены; кругом груды камней, тес; люди в спецовках перебирают камни.