Я любила его. Марк чувствовал себя словно пьяный, у него колотилось сердце и кружилась голова.

Я любила его. Но она же лгала ему! Он попытался пробудить в себе праведное негодование, но не смог. Она причинила ему боль. Ведь это что-нибудь да значит?

Я любила его… но женщина вроде меня никогда не сможет завоевать любовь такого мужчины, как он.

Он был слеп. Слеп и глуп. И не прав. Он так погрузился в свои страдания, что даже не задумывался, так ли она виновата на самом деле. А в действительности… Марк вспомнил, как Джессика практически умоляла его не увлекаться ею. Она сказала, что является изгоем общества и ее репутация погублена окончательно. Но чем же она в таком случае живет, вдруг подумал он. Если она согласилась принять участие в таком грязном деле, значит, ей отчаянно нужны деньги? И что она делает сейчас?

По сравнению с ней Марк был невозможно, баснословно богат. У него были письма близких, любовь и дружба — всю жизнь.

Но где же она?

Как ее найти?

Он уставился в темноту. Вопросы кружились в голове, как назойливые насекомые. Он не моргал так долго, что предметы вокруг расплылись и потеряли цвет. В кабинете стояла полная тишина; Эш и Смайт молчали. В камине потрескивал огонь. Наконец Эш шутливо толкнул Марка в плечо, но так нежно, что это было больше похоже на поглаживание.

— Насколько это схоже с правдой? — спросил он.

Марк покачал головой:

— Она пропустила все, что могло бросить на меня тень. Я рассказал ей о маме. Если бы она хотела опозорить нас, то легко смогла бы это сделать.

— Хмм… — протянул Смайт.

— Хочешь, я заставлю газету напечатать опровержение? — вмешался Эш. — Я мог бы, скажем, купить здание, в котором они размещаются. Доставить владельцу некоторые… неприятности.

— Но здесь все правда. Более того, она представила меня в гораздо более благоприятном свете, чем… это было на самом деле. Она даже не упомянула о том, что я ее целовал.

Оба брата повернулись к нему и обменялись многозначительными взглядами.

— Ты целовал ее? — воскликнул Эш.

— Целовал, а не поцеловал? Значит, это было больше чем один раз?

Марк устало выдохнул.

— Вовсе незачем так удивляться. Я девственник, а не мертвец. Хотя… несколько раз я был близок к тому, чтобы потерять свою драгоценную невинность. — Он откинулся на подушки и закрыл глаза. — Более чем близок.

— О… молодчина, — тихо заметил Смайт. — Ничего не скажешь.

— Ничего не было, — пробормотал Марк. — Что тут говорить.

— В самом деле — чего ты хочешь, Марк? — спросил Эш. — Ты хочешь, чтобы я все это прекратил? Я сделаю все возможное. Хочешь, чтобы мы нашли ее и закрыли ей рот? Я заплачу ей столько, сколько понадобится. Тебе стоит только сказать — я к твоим услугам.

Чего же он хочет? Марк чувствовал себя так, будто он уцепился за край скалы и чудом удержался от падения в пропасть. Он хватался за остатки своего благоразумия, уравновешенности и спокойствия.

Но… она считала, что женщина вроде нее никогда не сможет завоевать любовь такого мужчины, как он. Он во всеуслышание обвинил членов ОМД в лицемерии. Женщины — не враги целомудрия. Они то, что придает ему смысл, объявил он.

Золотые слова. Но есть ли смысл держаться за этот пресловутый край скалы, если видишь, как женщина, которая тебе дорога, срывается вниз?

— Эш, — сказал Марк. — Да, мне действительно нужна твоя помощь. Позволь мне объяснить…

Дождь хлестал вовсю. Джессика порылась в кармане плаща, пытаясь отыскать ключ от своей лондонской квартиры. Она занимала несколько комнат в Уайтчепеле; улицы здесь были грязными и неприветливыми. Джессика сняла эту квартиру поздней весной, перед тем как отправиться в Шептон-Маллет; ей требовалось где-то хранить свои вещи; кроме того, после завершения дела с сэром Марком нужно было куда-то вернуться. Здесь она совсем не чувствовала себя дома, но Пэррет обещал выплатить оставшиеся по договору деньги через неделю или две, и с квартирой приходилось мириться.

Из-за дождя на улице было уже почти темно. Джессика нагнула голову и ткнула ключом в замок. Пальцы замерзли и не слушались, и ей никак не удавалось попасть в замочную скважину. Последняя часть статьи вышла несколько дней назад, и сейчас ей было немного не по себе. Она слышала, что Марк снова в Лондоне — он вернулся прошлым вечером.

Ей не хотелось о нем думать. Ни о нем, ни о том, как она с ним поступила. В конце концов она сделала то же, что и всегда, — попыталась выжить. Любой ценой. И это ей удалось. Ключ наконец попал куда нужно; Джессика отерла мокрую щеку и вошла внутрь. Она стащила с себя насквозь промокший плащ и обернулась, чтобы выжать его за дверью.

На углу улицы горел один-единственный фонарь, почти не дававший света. В такой темный дождливый вечер, как этот, он не освещал, а скорее отбрасывал тени — длинные, мрачные, страшные тени.

Одна из теней вдруг зашевелилась, отделилась от покрытого мраком прохода между домами и двинулась в ее сторону. Сердце Джессики заколотилось. Мужчина. Она быстро отступила за порог и схватилась за дверную ручку.

— Джессика, — сказала тень.

Это был он. На нее разом обрушились все возможные эмоции — радость, страх, надежда, облегчение, тревога. Голос Марка, напротив, был ровным и бесстрастным.