Марк все еще помнил того ребенка в Бристоле и женщину, уходящую в темноту. Он должен был быть уверен, что однажды на этом месте не окажется его сын.

— Да, я… я тоже об этом думала. — Она погладила его по щеке.

— Поэтому сегодня утром я пошел к своему поверенному и перевел на твое имя пять тысяч фунтов.

Джессика резко села, прикрыв грудь простыней.

— Ты сделал… что?

— Я дал тебе пять тысяч фунтов. — Марк говорил спокойно, но его сердце стучало, словно молот.

Она обхватила колени руками.

— Они мне не нужны. Я не хочу этих денег. Я… отказываюсь.

— Очень жаль. Деньги переданы в траст. Я не смог бы взять их обратно, даже если бы и захотел. — Он протянул руку, чтобы погладить ее по спине, но она отстранилась.

— Надеюсь, ты не считаешь, что заплатил мне за оказанные услуги.

— Это было бы смешно. На тот момент ты еще не оказала мне никаких услуг, и, когда я к тебе прикоснулся, ты уже была богатой женщиной.

Джессика невольно фыркнула.

— Прошу прощения. Мне… мне трудно все это осмыслить.

Он промолчал, не зная в точности, как реагировать на ее слова.

— У меня и так есть средства, — выговорила она. — Я… не нуждаюсь.

Марк пожал плечами:

— Ну что ж. Теперь у тебя их еще больше.

Она наконец рассмеялась:

— Боже мой. Честное слово, я не понимаю, что происходит. Еще вчера я была совсем одна. А сейчас… — Она покачала головой. — Такие вещи не могут случаться с женщинами вроде меня.

Снова это выражение, подумал он.

— Женщины вроде тебя? Позволь спросить, к какому же сорту женщин ты себя относишь? — Он уже с трудом сдерживал негодование.

— Марк, я женщина, которая была близка с мужчинами, не находясь при этом в браке.

— Джессика, — передразнил он, — на случай, если ты не заметила — я мужчина, который был близок с женщиной, не находясь при этом в браке.

Она замолчала.

— Как по-твоему, почему я пришел к тебе вот так? Однажды я уже говорил — ты смысл целомудрия, а не его враг. Зачем мне было придерживаться принципов, из-за которых ты чувствовала себя ниже меня? Когда мы поженимся, я хочу, чтобы ты знала — мы с тобой абсолютно равны.

— Когда мы поженимся? Ты что, всерьез хочешь на мне жениться? Марк, ты мне ничем не обязан. Только потому, что мы были близки…

— Я пожертвовал двадцатью восемью годами целомудрия. И это не было необдуманным поступком. Я не стал бы просить твоей руки из-за чувства долга или вины. Я хочу, чтобы ты стала частью моей жизни. Я хочу, чтобы ты познакомилась с моими братьями. Чтобы ты была матерью моих детей.

Она потрясенно выдохнула.

— Все равно. Ты никогда не убедишь меня, что всю жизнь мечтал жениться на куртизанке. И… о боже, я пытаюсь все это осознать, но просто не могу.

Он нашел ее руку и сжал ее.

— Это правда. Я никогда об этом не мечтал. Но теперь, когда я встретил тебя, все остальное кажется мне кошмаром. Со временем мечты меняются, Джессика. И очень часто — к лучшему.

— На моем опыте — нет. — Ее голос был грустным и каким-то безжизненным, но руку она не отняла. — Два месяца назад моей самой заветной мечтой было никогда больше не продавать свое тело. — Она невесело рассмеялась. — Как это не похоже на мои юношеские фантазии.

— Значит, я тоже не похож на твои юношеские фантазии?

Она покачала головой.

— Я всегда знала, что обязательно выйду замуж. Я была хороша собой — все это говорили. И я представляла себе, как в один прекрасный день мой идеальный мужчина найдет меня. Он предложит мне руку и сердце, мы объявим о помолвке в церкви моего отца, и через три недели я пойду к алтарю.

Ее ногти слегка надавили на его ладонь.

— Ну конечно, — бесстрастно заметил Марк. — Ведь твой отец — викарий.

— Он был очень строгим. Очень… правильным, чинным, понимаешь? И он не понимал, что с нами делать. Думаю, то, что у него родились такие красивые дочери, стало для него неприятной неожиданностью. Моя мать тоже очень привлекательна, но я и мои сестры… это что-то совсем другое. Где бы мы ни появлялись, на нас всегда все оборачивались. И это приводило отца в полное замешательство. — Она грустно усмехнулась. — Я доставляла отцу неприятности еще до того, как погубила себя. Как забавно.

— Он очень сердился, когда обо всем узнал?

— Сердился? Нет. Он страшно испугался. Наша семья была совсем небогата. Бедный викарий с тремя красивыми дочерьми должен быть очень и очень осторожен. Любой опрометчивый шаг — и сплетни раздуют все до небес. Если бы на моей репутации появилось хоть малейшее пятно, это непременно отразилось бы на моих сестрах. И разрушило бы все их надежды на будущее. Возможно, они погибли бы точно так же, как я.

— И сплетни тут же разнеслись по округе?