— Вот хорошо, что оба здесь.

— Садитесь, — пригласил Бартенев, вспомнив, как две недели назад этот мастер приходил к нему с интересным предложением. Сейчас Павел Иванович вплотную подошел к столу и положил перед Бартеневым серую, захватанную руками бумагу.

— Инструкцию принес, что вы дали. Надоело в кармане носить.

— Ей в голове положено быть, — вдруг повеселев, заметил Бартенев.

— Вот именно, в голове! — заторопился Павел Иванович. — Я доменную печь, как тот мастер, о котором вчера говорили, тоже нутром чую. Идет чугун или шлак, могу сказать, сколько в нем кремния, марганца, есть ли сера.

— А бывает, что сера отсутствует? — с живым любопытством спросил Бартенев.

— В том-то и дело! — еще возбужденнее продолжал мастер. — Инструкция есть, начальство есть и сера есть. А по-моему, раз инструкция, раз начальство, то серы не должно быть.

— Это верно, — поддакнул Лотников.

Он даже пересел на другой стул, уступая место у стола Буревому. Павел Иванович отрицательно мотнул головой, достал из кармана большой клетчатый платок и тщательно вытер им бритый затылок. Бартенев, задумчиво поглаживая левой рукой переносье, после некоторой паузы сказал:

— Выходит, инструкция сама по себе, начальство само по себе, а мастер виноват? — И, не дожидаясь ответа, добавил: — А инструкцию возьмите, пригодится. Научим мастера работать грамотно.

Павел Иванович минуту смотрел на него, соображая, куда клонит начальник цеха, и, вскинув голову, проговорил:

— Я тревожусь не о том, сколько сам чугуна не дам, а сколько все бригады его не дадут.

— Всех научим, — уверенно проговорил Бартенев и, взглянув на Лотникова, многозначительно вставил: — Инженеры помогут.

Лотников почувствовал, что настала минута и ему сказать что-то решительное, поднялся и, стараясь не встречаться взглядом с глазами Бартенева, проговорил:

— Прежде всего, не инженеры, а коммунисты помогут определить линию.

— Линию? — переспросил Бартенев. — Чью?

— Начальника цеха.

Лотников даже выпрямился при этих словах. Бартенев безнадежно махнул рукой. Павел Иванович озадаченно посмотрел на обоих и медленно пошел к двери. Вслед за ним вышел и Лотников.

Оставшись один, Бартенев поднялся из-за стола и заходил по комнате. В присутствии Лотникова у него все время было такое ощущение, как будто ему тесен ворот рубашки.

Легче выправить запутанный ход печей, чем направление мыслей Лотникова. А ведь он их навязывает, как руководящие! Лучшее средство забыться — это пойти сейчас к печам. Он снял с гвоздя, вбитого в стену, кепку и вышел из кабинета.

Феня Алексеевна посмотрела на его согнутую, широкую спину и неожиданно для себя сказала:

— Я теперь не буду к вам пускать всех.

Бартенев, перешагнув уже порог, медленно повернулся, с минуту смотрел на нее и мягко возразил:

— Нельзя. Это не годится.

После разговора с Бартеневым Лотников направился в партком завода. Он шел медленно, обдумывая, что скажет парторгу Гущину и как тот отнесется к его словам. Лотников хмурился и крепче прижимал папку, в которой лежали бумаги — докладные записки обиженных на Бартенева. Но когда он зашел в кабинет и увидел Гущина, громко разговаривающего с кем-то по телефону, уверенность снова покинула его. Гущин кивнул ему головой и жестом пригласил сесть.

— У нашего начальника вредная линия, — без обиняков начал Лотников, отодвигая от себя папку. — Ведет поход против инженеров и некоторых практиков. Будем обсуждать его на собрании.

Гущин удивленно вскинул голову:

— Что же ты на собрании так и объявишь повестку — о вредной линии начальника цеха?

— Так и объявлю, — упрямо проговорил Лотников.

— А докладывать сам будешь?

— Сам.

— Сложная ситуация, — задумчиво сказал Гущин, потирая виски. Он вспомнил свои первые встречи с Бартеневым на рапортах у Лобова. Новый начальник доменного цеха у директора сидел всегда в стороне, в споры не вступал, отвечал односложно.

Однажды главный инженер Негин сказал о нем: «Американцы переменили ему состав крови».

— В чужие одежды рядится Бартенев. Это точно, — после некоторого раздумья вслух заметил Гущин.

— Вот именно, — подхватил Лотников, — восстановил людей против себя.

— И все-таки повремени, — посоветовал Гущин. — Надо его проверить на общественном деле. У меня давно есть мысль предоставить вашему цеху право выдвинуть человека, на которого бы все равнение держали. Кто из мастеров годится для такой роли?

Лотников, подумав, назвал фамилию Кравцова.

— Этот может постоять за себя и за общее дело, — проговорил он.