К себе домой Максим приехал поздно вечером.

В эту ночь ему не приснился ни один сон. Он, впервые за долгое время, спал спокойно, безмятежно и даже посапывая. Проснулся он поздно, но вставать не торопился – долго разглядывал потолок в своей спальне, потом рассеянно посчитал складки на светлых портьерах, потом взбил подушку, присел на кровати повыше и взял книжку с прикроватной тумбочки. «Джек Лондон» – было написано на обложке. Максим с наслаждением вытянул ноги, открыл книгу и стал читать. Читал он долго, и это занятие было прервано телефонным звонком.

– Дорогой, поговорить бы надо… – раздался недовольно-ласковый голос Серго.

– Пожалуйста, – с готовностью ответил Максим, – буду через час-полтора.

Собрался он быстро, отказался от водителя и, не позавтракав, поехал к Серго.

– Как дела, дорогой? Не отвечай, сам знаю – никак. Ты же понимаешь, для меня время очень много значит. А сколько я уже жду?

– Серго… – Максим внезапно охрип, но тут же откашлялся и четко и громко произнес: – Ты извини, что до сих пор тебе долг не отдал. Сам знаю, что виноват, но вот так получилось… Если бы ты сегодня не позвонил, я бы к тебе сам приехал.

– Что ты хотел бы мне сказать?

– Коллекции не будет. Извини, но я не смогу тебе ее добыть. Причин на это несколько: во-первых, она оформлена хитрым образом и хранится не в семье. Вряд ли родные позволят мне наложить на нее руку. Выкрасть? Да, может, выкрал бы, если бы она была в пределах досягаемости. Но увы!

– Ты смеешься?! – взревел бывший ласково-умильный Серго. – Столько времени я ждал…

– Серго, подожди, я еще не все сказал. Я тебе должен много денег. Очень много. Но я их могу отработать, вернуть. Скажем, за год-полтора. Что-то у меня уже есть…

– Того, что у тебя есть, не хватит даже на проценты…

– Мы о процентах не договаривались…

– А теперь договариваемся. Я тоже не договаривался год коллекцию ждать… Я, конечно, посоветуюсь с людьми, но все твое имущество мы возьмем в счет процентов, а сам долг… Не знаю, что мне люди скажут… Они ждут монеты. Ты думаешь, я их в сейф спрячу? Ерунда, мне они нужны, чтобы отблагодарить очень нужного человека. Очень. Такие люди в деньгах не нуждаются…

– Погоди, – взмолился Максим, – не разговаривай со своими людьми.

– Слава богу, так бы давно… – Голос Серго вновь приобрел добродушную интонацию. – Давай поднапрягись, еще неделю я тебе дам…

– Нет, ты меня неправильно понял, – твердо сказал Максим. – Вы не сможете получить мое имущество…

– Это еще почему?

Вместо ответа Максим протянул Серго папку:

– Вот, читай.

Серго достал очки и принялся изучать документы. Чем дольше он читал, тем краснее у него становилась шея. Наконец он поднял глаза:

– Ты же не жилец на этом свете после всего этого!

– Значит, не жилец, – развел руками Максим. – Это тебе решать. Могу только сказать, что тогда долг я тебе отдать не смогу. А так – заработаю. Но никак не иначе.

– Кто тебя надоумил? – нахмурился Серго.

– Никто. Сам сообразил.

Серго повертел в руках бумаги:

– Ну, положим, это тоже можно оспорить.

– Попробуй. Попробуй оспорить это у церкви.

Через два часа Максим Поздняев обстоятельно делал заказ в ресторане «Гамбринус». Отпустив официанта, он открыл папку, лежащую на столе, еще раз внимательно просмотрел документы и удовлетворенно вздохнул. Максим отхлебнул темного густого пива и стал вспоминать, как сидел у нотариуса и оформлял завещание. Нотариус, человечек в дорогом сером костюмчике, нервно похрюкивая и покрикивая на помощницу, листал справочники, что-то искал в ноутбуке и вообще всем своим видом выражал растерянность и тихое ликование. Клиент был богат, за скорость оформления платил огромные деньги, но само завещание для такого молодого и успешного человека было более чем удивительным.

– «…все движимое и недвижимое имущество завещаю Троицкому монастырю с условием, что мои жена и дети сохраняют право пользования этим имуществом в течение двадцати лет». – тут нотариус посмотрел на клиента, тот кивнул, и документы были скреплены и пропечатаны. Несмотря на несколько громоздкую формулировку, ситуация с основным капиталом была предельно ясна – в случае смерти Максима все имущество отходит к церкви, но при этом интересы Ани и мальчиков сохраняются. Двадцать лет – срок большой, за это время сыновья повзрослеют и встанут на ноги, да и Аня устроит свою жизнь. Максим усмехнулся: может, он уж и не такой плохой муж? Если думает о будущем своей бывшей жены.

Пообедав, Максим вышел на оживленный, пахнущий весной Тверской, огляделся по сторонам и понял, что долгая история с завоеванием Ани закончена. Закончена бесславно, с большими потерями.

В понедельник с утра Аня пришла в конюшню Абажура. Семимесячный жеребенок лежал в своем деннике на толстой подстилке из сена. Уткнувшись головой в угол, он казался обиженным на весь белый свет.

– Анна Алексеевна, ночь прошла спокойно… – поспешил за ней конюх. До этого Аня видела его на улице болтающим с девчонками, которые работали в соседней конюшне.