Едва переступив порог, Раджа потребовал денег. Старик, как обычно, начал увиливать и брюзжать:

— Ты опять растранжиришь их зря. Пусть лежат у меня. Для твоей же пользы говорю.

— Давайте-ка поскорее! — настаивал Раджа.

— Умрешь, так и на саван твой придется собирать милостыню,— продолжал ворчать нищий.

— Хватит, старик! Гони восемь анн!

В конце концов ему пришлось отсчитать восемь анн. Смачно выругавшись, он протянул их Радже. Раджа схватил деньги и одним прыжком выскочил на улицу.

Ill

Под фонарем сидел один Шами. Бог знает, куда подевались остальные мальчишки. Раджа прошел мимо. Ни один из них не хотел заговорить первым. С того дня, когда они подрались, мальчики сторонились друг друга. «Нужно бы помириться»,— подумал Раджа. Обернувшись, он крикнул:

— Эй, Шами! Где это сегодня Ноша запропастился?

Шами как будто только этого и ждал.

— Наверно, мать засадила его дома.

Раджа присел рядом.

— Ох, и противная женщина его мать. Бог мой! Как она кричит — помереть можно со страху.

Оставляя без внимания эту тираду, Шами спросил:

— Карты есть? Давай сыграем!

Раджа вытащил из кармана колоду и начал сдавать.

— Только смотри, не жульничать,— предупредил Шами,— а то я не буду играть.

— Да нет!—обнажая в улыбке желтые зубы, успокоил его Раджа.— В прошлый раз я хотел только малость пошутить.

Они начали игру. Шами, войдя в азарт, с размаху шлепнул картой по земле.

— Ну, старик, а это как тебе понравится?!

В это время кто-то сильно ударил его по голове.

— А это как тебе понравится?!

Шами испуганно оглянулся. Перед ним стоял отец и смотрел на него горящими мрачной яростью глазами. В руках он держал туфлю. Шами съежился. Отец вновь замахнулся туфлей. Увернувшись от удара, Шами бросил карты и пустился наутек.

— Стой, паршивец! Не то шкуру спущу! — крикнул ему вслед отец.

Но разве Шами мог остановиться? Он со всех ног летел к дому. Мать только взглянула на него и все поняла.

— Чего стоишь?! Прячься скорее, пока отец тебе все кости не переломал!—Она шлепнула его несколько раз и втолкнула в чулан.

Шами закрылся изнутри и уселся в углу. Немного погодя вернулся отец. Его ругань слышна была во всем доме. Все притихли.

Шами сидел в чулане ни жив ни мертв. Любой шорох приводил его в трепет. Прошло немало времени, прежде чем в дверь тихонько постучали. Послышался шепот матери. Шами открыл дверь. Мать отвела его на кухню и дала поесть.

— С утра голодный ходишь! В могилу хотят меня свести эти мерзавцы!

Она сидела и кляла свою судьбу, а Шами быстро справлялся с едой, то и дело поглядывая на дверь, ведущую в комнаты. Он очень боялся отца. И недаром: тот был большим мастером порки. Разойдясь, он забывал все на свете — швырял все, что попадало под руку. Несколько раз отец в кровь разбивал ему голову.

Боясь наказания, Шами не пошел спать в комнату отца, как обычно, а взял у матери одеяло и устроился в чулане.

Утром, когда все еще спали, он осторожно выбрался из чулана и побежал в типографию. Там уже собралось несколько мальчишек-газетчиков, но газеты еще не были напечатаны. Вскоре они получили по увесистой пачке и побежали по улицам, наперебой выкрикивая:

— Свежие газеты, свежие газеты!

Шами быстро шел по знакомым улицам, забрасывая газеты в окна, подсовывая под двери. Там, где не было ни ящиков, ни открытых окон, он громко кричал:

— Газетчик, газетчик!

Из дверей дома, вытираясь полотенцем, выглянул мужчина:

— Ты почему так поздно?!—набросился он на Шами.

— Больше этого не повторится,— извиняющимся гоном быстро проговорил Шами,— сегодня немного запоздала типография... по техническим причинам,— врал он напропалую. Но мужчина швырнул ему газету в лицо.

— Убирайся вместе со своей газетой!

— Я же говорю, что этого больше не будет.

— Убирайся! Не нужна мне больше твоя газета. Не морочь мне голову!

Шами стоял, виновато опустив глаза. Когда мужчина стал закрывать дверь, Шами нерешительно напомнил ему:,

— Вы не заплатили мне за газеты за прошлый месяц.

— Проваливай! Ничего не получишь, выродок!—огрызнулся тот и с силой захлопнул дверь.

Шами разозлился, но подумал, что пока будет здесь спорить, опоздает отнести газеты в другие дома и там тоже придется выслушивать ругань.

Он пошел дальше. Больше всего его беспокоил дом инженера-англичанина, у которого была огромная злющая собака. Завидев Шами, она скалила клыки, начинала лаять и бросаться на него. Однажды она прыгнула ему на спину, у Шами от страха ноги подкосились. Он. наверно, ни за что не стал бы носить газеты в этот дом, если бы англичанин не был таким аккуратным плательщиком.