Даже спонсоры Линдси увидели в Висконсине зловещее предзнаменование. К тому времени, когда он прибыл туда, слева уже не осталось свободного места. С самого начала стратегия Линдси строилась на предположении, что у Маски, по крайней мере, найдутся силы, чтобы вышибить из гонки Макговерна, прежде чем он откажется от центра. На бумаге все это вполне имело смысл, но 1972-й стал не лучшим годом для планов, расписанных на бумаге, и впечатляющая победа Макговерна в Висконсине оказалась «шоком» и «потрясением» для очень многих людей, которые должны были бы лучше понимать ситуацию.

Висконсин стал для Макговерна местом, где он нашел рабочую модель для коалиции, превратившей оставшуюся часть кампании на предварительных выборах в скоростной спуск с горы. Висконсин устранил все препятствия, кроме трупа Хьюберта Хамфри, который боролся, как бешеный скунс, на всем пути до самого конца, напичканный лучшими стимуляторами, которыми могли снабдить его врачи Джорджа Мини, принимая наличные и заказы каждую полночь от «чистильщика» Мини Аль Баркана. Хамфри жестоко нападал на Макговерна день за днем — по каждому вопросу, который только могли придумать для него наиумнейшие профсоюзные головы…

Это была отвратительная лебединая песня Хьюберта. Он подписывал долговые расписки профсоюзам больше 20 лет, и, должно быть, это стало для него ужасным потрясением, когда Мини потребовал уплатить по ним по всем одновременно.

Но как? Джордж Мини, 77-летний квотербек движения «Остановите Макговерна!», как говорят, страдает от разжижения мозга. Он полностью парализован. Его приспешники держат его в одиночестве с тех пор, как пять дней назад он прибыл во Флориду с изрядным запасом страха. Он прибыл из вашингтонской штаб-квартиры АФТ-КПП на поезде, но его пришлось снять с него где-то рядом с Форт-Лодердейлом и быстренько отвезти в шикарный мотель, где его состояние за выходные стремительно ухудшилось, и, наконец, в вечер понедельника с ним случился удар, когда он смотрел по телевизору съезд Демократической партии.

Эта история до сих пор окутана тайной, несмотря на все усилия 5000 высококлассных журналистов, приехавших сюда, чтобы запечатлеть последний выход Мини, узнать хоть что-то. Но, если верить богатому профсоюзному боссу, который сказал, что был свидетелем этого события, старик распался на части, когда его детище, Хьюберт Хамфри, проиграл решающий «вызов в Калифорнии».

Он бушевал, глядя в телевизор, в течение восьми минут, не переводя дыхание, а потом вдруг его лицо сделалось красней свеклы, а голова распухла вдвое против нормального размера. Через несколько секунд — пока его приспешники взирали на него в немом ужасе — Мини проглотил свой язык, выкатился из кресла как бревно и выполз через зеркальное стекло окна.

То, что произошло в Майами, слишком серьезно, чтобы можно было проявить снисходительность, как этой порой случается в гонзо-журналистике. Вопросы решались, как обычно, по телефонам с секретными номерами или за закрытыми дверями на другом конце длинных коридоров отеля, перекрытых угрюмыми охранниками. В Майами было два важных момента — две потенциально чрезвычайные ситуации, которые могли бы изменить исход событий, и обе они рассматривались строго конфиденциально.

Единственный реальный вопрос в Майами, будет или не будет Макговерн лишен более чем половины из 271 делегата, полученного им в результате предварительных выборов в Калифорнии, должен был рассматриваться в вечер понедельника. Если бы движению ККМ («Кто угодно, кроме Макговерна») удалось отобрать у него 151 делегата, Макговерн был бы, вероятно, остановлен, потому что без них у него было бы на 10–50 голосов меньше, чем 1509 необходимых, чтобы отдать ему выдвижение в первом же туре. Но если Макговерн смог бы удержать всех своих калифорнийских делегатов, все было бы кончено.

Движение ККМ было коалицией отчаянных неудачников, в последний момент брошенных вперед шефом профсоюзов Джорджем Мини и его «чистильщиком» Аль Барканом. Хьюберта Хамфри впихнули туда в качестве фронтмена, и он быстро подписал остальных: Большого Эда, Скупа Джексона, Терри Сэндфорда и Ширли Чисхолм — всех тяжеловесов.

Они официально объединились где-то в середине недели как раз перед съездом, когда, наконец, стало ясно, что предотвратить выдвижение Макговерна на пост президента можно только посредством крупного мошенничества, предательства или насилия. И то, что за этим последовало, думаю, войдет в анналы как один из самых позорных эпизодов в истории демократического процесса.

Это напоминало сцену из последних часов Римской империи: всюду, куда бы вы ни кинули взгляд, какой-то известный политик унижал себя на публике. К полудню воскресенья Хамфри и Маски настолько отчаялись, что вылезли из своих нор и появились в сопровождении толпы фотографов и телевизионщиков в вестибюле «Фонтенбло» — отеля, расположенного примерно в полукилометре вниз по пляжу от «Дорал». Они мотались с одного собрания или пресс-конференции на другое, пытаясь добиться любой сделки — на любых условиях, — которая помогла бы купить достаточно голосов, чтобы не дать Макговерну победить в первом туре голосования.