У атамана сверкнули глаза. Подскочив к племяннице, он поднял ее с земли и, перекинув через плечо, быстро пошел прочь.

Татка надела футболку и, подойдя к ребятам, уселась перед ними на траву. За ее спиной по-прежнему маячил Годен, вокруг было полно разбойников, но никто из них не понимал разговора пленников.

— Мы ему ничего не докажем,— мрачно сказал Костя.

— А жаль,— отозвалась Татка.

— Здесь всем мерещатся шпионы Канцлера,— заметил Виля.— В конце концов, Одина можно понять. Если он охраняет подступы к острову и принцу, то именно так он и должен себя вести.

— Но мы не можем здесь оставаться,— напомнила Татка.

— Угу,— пробормотал Андрей.— Я от Левина ушел, я от Канцлера ушел, а от какого-то рыжего Одина и подавно уйду... Только кто бы мне руки развязал?

— О! — Костя указал подбородком куда-то за Таткину спилу.— Идет наш Робин Гуд... Ну, Татка, давай отрабатывай разрушенный Лабиринт.

Один тронул девушку за плечо:

– -Ну, красавица принцесса, пошли. Не люблю, когда в моем присутствии разговаривают так, что я не понимаю ни слова. Я сегодня добрый и сразу жарить твоих приятелей не буду. Подожду до завтра.

— Ни пуха, Татка,— пожелал Виля, когда девушка поднялась с травы.

— И вам тоже.

Следуя за Одином, Татка постоянно ловила на себе любопытные взгляды разбойников. Видимо, на них золотое платье произвело неизгладимое впечатление.

Один привел ее в один из шалашей. Открыв тяжелую дверь, он пропустил Татку вперед. Оглядевшись, она уселась на охапку веток, покрытых каким-то гряпьем.

Атаман уселся напротив, сцепил пальцы на коленях и приготовился слушать.

— Один,— устало сказала Татка,— ты когда-нибудь видел, чтобы шпионы шли через ваш лес среди белого дня?

— Я много чего видел,— неопределенно ответил Один

— Да? А как ты думаешь, если бы нас послал Канцлер, то неужели бы он не позаботился о более достоверной легенде?

Судя по тому, как быстро ответил разбойник, ответ на этот вопрос у него был готов давно.

— А он и позаботился. Он послал сюда мальчишек, чей возраст должен был уничтожить любые подозрения Он послал девушку, похожую на тех, что живут в речках. И он решил, что я попадусь на эту удочку.

— А платье?

— А что — платье? Хоть кто-нибудь знает, как оно должно выглядеть?

Татка вздохнула. В Одине не было злобы, он был спокоен, как человек, исполняющий свой долг.

Маленький костерок в глубине шалаша бросал отблески на шевелюру разбойника и делал ее похожей на еще один костер.

— Один,— неожиданно вырвалось у Татки,— если бы ты только знал, как я хочу вернуться домой...

Он качнул головой:

— Что же не возвращаешься?

— Не могу. Пока не исполнится третье предсказание, я никуда не могу деться из вашей страны.

 Лицо Одина сморщилось, будто он собирался заплакать. Он поднялся и направился к выходу.

Оглянувшись на пороге, он сказал:

— Отдыхай, красавица принцесса. Пусть сон твой будет спокойным — тебя охраняет сам Годен, а от него трудно убежать.— И ушел.

Татка, обхватив колени руками, смотрела в гаснущий костерок и пыталась придумать что-то такое, что показалось бы подозрительному Одину похожим на правду.

От мыслей ее отвлекло слабое шебуршание в углу. Было похоже, что кто-то снаружи царапается в стену шалаша.

Подобравшись к стене, Татка поскреблась в ответ.

— Уже стемнело,— раздался из-за стены голос Илики.— Скоро все заснут, и вы сможете уйти.

— Спасибо, Илика, но... я не могу выйти и не знаю дороги.

За стеной прозвучал хриплый смешок.

— Здесь нет других дорог, кроме той, по которой вы ехали. Вы выйдете из лагеря там, где нет завала, и пойдете налево, никуда не отходя от поваленных деревьев. Через пять шагов там начинается трясина.

Девчонка умолкла, и Татка услышала слабый скрип. В стене образовалась и начала увеличиваться щель.

Скоро в ней показалась лохматая голова Илики, а следом пролезла она сама.

— Один часто меня здесь запирает,— прошептала она.— А я не люблю сидеть взаперти и сделала себе другой выход. Теперь иди, а я буду здесь — за тебя.

— Ты нам очень помогла,— ответила Татка.— Поверь, Илика, скоро все закончится, и ты вернешься домой.

— Для этого я тебя и освободила!

Татка осторожно просунулась в узкую щель.

Оказавшись на свободе, она осмотрелась и прислушалась. Кругом было темно и тихо. Только в середине лагеря пылал большой костер, возле которого Один разговаривал с двумя разбойниками. Других не было видно: вероятно, все отправились на покой.