Шрифт:
– Конечно, была, и даже довольно часто.
– Да помолчи ты. Погаси свет.
– Сначала разденься.
– Погаси свет!
Эльвира повиновалась. В комнате стало темно.
– Ложись в постель, котик.
– Нет! Не в постель! Постель – это другое, черт побери! Не в постель!
Неуверенной рукой Штайнер налил себе еще немного вишневой водки. В голове перекатывался гул. Девушка прошлась по комнате. Она задержалась на минуту у окна и выглянула наружу. На темные плечи падал слабый свет уличных фонарей. За окном стояла огромная ночь. Девушка поправила прическу…
– Мари, – пробормотал Штайнер.
Она повернулась и приблизилась к нему, мягко и неслышно. Она подошла, спелая, как пшеничное поле, темная и неузнаваемая; от нее исходил аромат, свойственный тысяче женщин. И еще одной…
– Мария, – пробормотал Штайнер.
Девушка рассмеялась нежным грудным смехом.
– Сразу видно, что ты нализался, котик… Ведь меня зовут Эльвира…
Керну разрешили прожить в Праге еще пять суток; затем его выслали, дав бесплатный билет до границы. Он прибыл на таможенный пункт.
– Без документов? – спросил чешский чиновник.
– Да.
– Входите. Там уже кое-кто есть. Часа через два – самое время переправляться.
Керн вошел в помещение, где сидели три человека – очень бледный мужчина, его жена и старый еврей.
– Добрый вечер, – поздоровался Керн.
Они что-то пробормотали в ответ.
Керн поставил чемодан, сел на скамью и закрыл глаза. Предстоял долгий путь, и он хотел хоть немного вздремнуть.
– Вот только перейдем границу, Анна, – послышался голос бледного мужчины, – и сразу все станет лучше.
Женщина не ответила.
– Мы наверняка переберемся туда, – продолжал мужчина. – Наверняка! Почему бы им не пропустить нас?
– Потому что мы им не нужны, – проговорила женщина.
– Но мы же люди…
Несчастный глупец, подумал Керн. Какое-то время он еще смутно слышал бормотание мужчины, потом заснул.
Он проснулся, когда за ними пришел чиновник. Они пересекли широкое поле и подошли к лиственному лесу, казавшемуся в темноте огромной черной глыбой.
Чиновник остановился.
– Идите по этой тропке, до развилки. Там забирайте правее. Дойдете до шоссе – сверните налево. Всего хорошего!
Он исчез в ночи.
Четверо путников стояли в нерешительности.
– Что нам теперь делать? – спросила женщина. – Кто-нибудь знает дорогу?
– Я пойду вперед, – сказал Керн. – Год назад я уже был здесь.
Эмигранты на ощупь пробирались сквозь мрак. Луна еще не взошла. Они брели по невидимой мокрой траве, липнувшей к обуви. Потом их поглотил лес, словно вдохнул их в себя.
Шли долго. Керн слышал за спиной шаги своих спутников. Вдруг где-то совсем близко вспыхнули электрические фонарики и раздался грубый окрик:
– Стой! Ни с места!
Керн метнулся в сторону и побежал в темноту. Натыкаясь на деревья и с трудом прокладывая себе путь, он забрел в заросли ежевики. Здесь он бросил чемодан. Сзади послышались торопливые шаги. Он обернулся. Это была женщина.
– Спрячьтесь! – произнес он шепотом. – Я залезу на дерево.
– Мой муж… о этот…
Керн быстро вскарабкался по стволу и примостился на суку. Под ним шумела мягкая листва. Женщина неподвижно стояла внизу. Он не видел ее, но чувствовал ее присутствие.
Издалека донесся голос старого еврея. Он что-то кому-то доказывал.
– А мне наплевать! – возразил ему грубый голос. – Без паспорта вы здесь не пройдете, и точка!
Керн напряженно вслушивался. Вскоре он услышал тихий голос бледного мужчины, отвечавшего жандарму. Значит, схватили обоих. Что-то зашуршало внизу. Бормоча невнятные слова, женщина пошла обратно.
С минуту все было тихо. Затем по деревьям забегал луч фонарика. Шаги все ближе. Керн прижался к стволу. Листва хорошо маскировала его снизу. Вдруг он услышал отчетливый, нервный голос женщины.
– Он где-то здесь! Взобрался на дерево, здесь…
Луч света скользнул вверх.
– Сейчас же слезть! – скомандовал грубый голос. – Не то буду стрелять!
Керн быстро оценил положение. Упорствовать не имело смысла. Он спустился на землю. Яркие лучи фонариков осветили его лицо.
– Где паспорт?
– Будь у меня паспорт, я не стал бы залезать на дерево.
Керн посмотрел на женщину, предавшую его. Она была в каком-то трансе, и казалось, вот-вот лишится чувств.
– Как бы не так! – зашипела она. – Сам удрал, а мы оставайся здесь! Все останемся здесь! – Она перешла на крик. – Все!