Потом, так же медленно и как бы размышляя, двинулся к свалке. Оглядев черноволосого вожака, он нанес ему сокрушительный удар кулаком в нос и тут же, почти незаметно, навесил еще удар – в челюсть. Вожак грузно плюхнулся на брусчатку.

В этот момент Керн заметил Рут. С непокрытой головой – видимо, потеряла берет – она стояла около свалки.

– Скорее, Рут! Скорее! Надо убираться отсюда!

В первое мгновение она не узнала его.

– Полиция!.. – заикаясь, вымолвила она, бледнея от возбуждения. – Полиция… должна помочь!..

– Полиция не поможет! А нам нельзя попадаться ей в руки! Надо уходить, Рут!

– Да… – Рут посмотрела на него, словно пробудившись ото сна. Лицо ее переменилось. Казалось, вот-вот она разрыдается. – Да, Людвиг, – проговорила она странным, надломленным голосом. – Давай уйдем!..

– Быстро!

Керн схватил ее за руку и потащил за собой. Сзади послышались крики. Группе еврейских студентов все-таки удалось прорваться, и они побежали через площадь. Толпа сместилась, и вдруг Керн и Рут очутились в самой ее середине.

– А, Ревекка! Сарра! – Один из погромщиков схватил Рут.

Керну почудилось, будто в нем молниеносно распрямилась туго сжатая пружина. Он был крайне удивлен, заметив, как парень обмяк и медленно опустился на мостовую. Он даже не осознал, что ударил его.

– Отличный прямой! – одобрительно произнес кто-то рядом. Это был высокий светловолосый студент. Он держал за вихры двух молодчиков, которых только что столкнул головами.

– Ничего страшного! Благородные части тела невредимы! – заявил он, отпуская их. Оба повалились на землю, словно мокрые мешки. Блондин тут же схватил двух других.

Керна ударили тростью по руке. Озверев, он рванулся вперед, в какой-то красный туман, и начал яростно бить вокруг себя. Он раздробил чьи-то очки, кого-то сшиб с ног. Потом раздался страшный гул. И красный туман стал черным.

Керн очнулся в полицейском участке. Его воротник был разорван, из щеки шла кровь, голова все еще гудела. Он привстал.

– Привет! – сказал кто-то рядом. Это был снова тот самый студент-блондин.

– Проклятие! – ответил Керн. – Где мы?

Блондин рассмеялся:

– В заключении, дорогой мой. Через день-два они нас отпустят.

– Меня не отпустят. – Керн огляделся. Всего в камере находилось восемь человек. Кроме студента-блондина, сплошь евреи. Рут здесь не было.

Студент опять рассмеялся:

– Что это вы так внимательно приглядываетесь? Думаете, посадили не тех, кого надо? Ошибаетесь, дорогой! Виноват не нападающий, а пострадавший! Он, и только он – причина всех огорчений. Такова моднейшая психология.

– Вы не знаете, что сталось с девушкой, которая была со мной? – спросил Керн.

– С девушкой? – Блондин задумался. – Видимо, она не пострадала. Да и что могло с ней случиться? Ведь при драках девушек не трогают.

– Вы в этом уверены?

– В общем, да… А кроме того, ведь сразу появилась полиция.

Керн неподвижно смотрел в одну точку. Полиция, подумал он. Вмешалась все-таки! Но ведь паспорт Рут пока еще действителен. Ничего плохого они ей не сделают. Впрочем, и случившегося более чем достаточно.

– Кроме нас арестовали еще кого-нибудь? – спросил он.

Блондин отрицательно покачал головой:

– Думаю, что нет. Меня взяли последним. Правда, ко мне они подступились не без опаски.

– Значит, больше арестованных не было? Наверняка?

– Наверняка. Иначе они были бы здесь с нами. Мы ведь пока еще в участке.

Керн облегченно вздохнул. Видимо, они оставили Рут в покое.

Студент-блондин иронически разглядывал его:

– Небось тошнехонько вам, а? Так бывает всегда, когда ты ни в чем не виноват. Уж лучше сидеть за дело. Кстати, я тут единственный, кого посадили в строгом соответствии с добрыми старыми законами. Ведь я добровольно вмешался в потасовку. Потому-то мне и весело.

– Это было очень порядочно с вашей стороны.

– Подумаешь, порядочно! – Блондин небрежно махнул рукой. – Я сам старый антисемит. Но разве можно оставаться спокойным, когда видишь этакое избиение? Между прочим, вы нанесли великолепный короткий удар. Четкий и молниеносный. Занимались когда-нибудь боксом?

– Нет.

– Тогда стоит поучиться. У вас неплохие данные. Только не надо горячиться попусту. Будь я верховным жрецом евреев, я бы предписал им ежедневный обязательный час бокса. Посмотрели бы вы тогда, как эти молодчики зауважают вас.